Как за полгода пройти путь от разговора в СИЗО до интервью в студии государственного телеканала? Почему так зависима любовь «невероятных» от статуса политика? И зачем думающим людям партии, изменения в Конституцию и даже настоящая оппозиция? О протестах и не только – в программе «Марков. Ничего личного». Гость – политолог Юрий Воскресенский.
- Юрий, сегодня у вас совсем другой статус. Я видел, вы в эфире на своем Telegram-канале. И даже делаете новости. Юрий, скажите, сидеть в кресле ведущего – это лучше, чем в «Американке»?
- Очень удобно, спасибо вам, Марат, за приглашение. Тем не менее, вспоминаю с ностальгией те два месяца, проведенные там, как какой-то новый уникальный опыт, кейс, который, во-первых, помог очиститься от гаджетов. Вы же знаете, мы с телефоном сидим даже в постели и тяжело даже заснуть. Во-вторых, эти два месяца помогли стать над схватками и посмотреть на ситуацию со стороны. А это всегда более объективно, потому что главная ошибка нас всех, белорусов, то, что каждый варится в каком-то соку, допустим, в Facebook, и он не понимает, что жизнь гораздо многограннее, чем Facebook. И иногда, конечно, надо уехать, конечно, я не рекомендую в СИЗО. Но, допустим, на дачу, на рыбалку, прочистить мозги, перезагрузиться и посмотреть на то, что происходит, со стороны.
– Нельзя забывать, что в Facebook всего 300 тыс. активных пользователей именно белорусов. Это далеко не вся Беларусь, разве что 3%. Раньше вы были для оппозиции политзаключенным, теперь же вы ощутили такую невероятную любовь. Вот каково это?
- Не столько сильно расстроен, сколько сильно удивлен, когда столкнулся с тем, с чем сталкивались журналисты государственных СМИ, представители правоохранительных органов, с этими всеми оскорблениями, хейтом, буллингом. Казалось, с тобой такое не может произойти. Конечно, когда это затронуло тебя, сидишь и думаешь: это ж некорректно. Даже так. Удивлен еще, что у нас Советский Союз давно распался, нет какой-то генеральной линии партии. Но среди креативно кричащего класса сформирована какая-то определенная позиция, если ты отклонишься, шаг вправо, шаг влево – ты сразу предатель, враг народа. То есть у них в головах всех, несмотря на то, что они либералы, у них сидит сталинщина в чистом виде. И меня это очень сильно удивило.
- Меня радует, что вы не перестали удивляться. Это ценное качество. Вы же помните наше интервью и наверняка читали комментарии к нему. Одним из частых комментариев было: какой ужас, его заставили, смотрите, он читает по бумажке. По тому интервью я могу вспомнить только то, что на вас была новая рубашка и мы дали материал вообще без изъятий – почистили лишь стыки, как говорят телевизионщики. Ответьте сами один раз и навсегда: и про «бумажку», и про «заставили».
- Я вспоминаю то легендарное интервью, действительно [ранее – Прим.] оно никогда не давалось в СИЗО. Я сейчас даю много интервью, и все вспоминают вашу высококачественную, классную работу.
- Меня критиковали за то, что я участвовал в том, что вас заставили.
- Когда человек говорит искренне, это всегда видно, его невозможно заставить. Люди, которые так говорят [о принудительном характере интервью – Прим.], они не могут понять. Помните, пословица: если ты в 20 лет не был революционером – у тебя нет сердца, а если ты остался им в 40 лет – у тебя нет мозгов. Если перефразировать: надо понимать, что жизнь – это не статика, а динамика. И ты должен понять, стать над схваткой и понять, что, если бы это произошло, могло быть еще хуже. И вовремя остановиться. Поэтому, когда я говорил все эти вещи в СИЗО, уже посмотрев, проанализировав, обсудив с сокамерниками, такими же коллегами, все эти события, я говорил то, что сейчас повторю. Никто меня не заставлял. Если вы помните, я спросил: а, вы, наверное, вырежете, что я выступаю, чтобы освободить Бабарико и других. И очень удивился, что вы все дали без купюр. Поэтому, фактчекинг если мы проводим, сейчас видим уникальное совершенно явление. Те, кто называют себя государственниками, дают все без купюр и без цензуры, а те, кто называет себя либералами, скатились до информационного «фашизма».
- Трудно не согласиться. В прошлом году это интервью было самым просматриваемым из моих программ: около 600 тыс. просмотрели по телевизору, это без отложенного просмотра, как мы говорим, и более 150 тыс. на YouTube, уже не говоря про сайты, Telegram-каналы с отрывками. Мы сможем перебить сегодня эти цифры? Или, когда человек на свободе, это уже становится не таким притягательным?
- Частично вы правы, люди всегда клюют на кликабельность, хотят скандал. К примеру, заголовок, что Басков разводится или Галкин с Пугачевой, конечно, больше притянет аудиторию, нежели если они посетят какое-то благотворительное мероприятие. Но наблюдая за просмотрами ОНТ, я увидел, что они выросли на порядок с тех пор, то есть вы очень серьезно и сильно продвинулись в интернете.
- При том, что это не наша целевая задача.
- Я думаю, что мы возьмем новую высоту.
- Дай бог вашему оптимизму сбыться. В понедельник – День Конституции. Это достаточно формальный праздник был в прошлые годы, но не в этот раз. Конституция стала одним из самых цитируемых изданий, особенно у протестующих в прошлом году. Хотя смысл они зачастую подменяли. Ваше заявление на ВНС: «Конституция вместо революции». Что вы вкладывали в это?
- В данном контексте «Конституция вместо революции» – это синоним эволюции. Если мы смотрим на соседние страны, то нигде революция не принесла каких-то хороших достижений позитивных, прежде всего экономических. Везде, где таким образом расшатываются устои государства и общества, приходится тратить долгие-долгие годы, если не десятилетия, как в случае, например, с революциями, которые были в нашей истории, чтобы восстановиться и вернуться к тому дореволюционному уровню. Поэтому, когда мы говорим: «Конституция вместо революции», мы говорим, что общество или часть общества хочет каких-то перемен. Каких конкретно, оно не может сформулировать. Но все понимают, что, если ты строишь дом, ты начинаешь с фундамента. Фундамент – это Конституция. Зачем мы во всем обвиняем Президента? Потому что у него полномочия по Конституции. Окей, давайте перераспределим полномочия, но солидарно с ответственностью. Потому что у нас привыкли, что даже яма где-то или лампочка в подъезде – виноват премьер, Президент или мэр. Общество не может понять, что ты же сам тоже можешь вкрутить эту лампочку. То есть активным надо быть не только на словах, но и на деле. И если у тебя такая политическая активность возбудилась, мы понимаем, что это все-таки из-за ковида, то ты должен понять, что начать надо все-таки с Конституции, с конституционных изменений. Это основа основ. Это и есть эволюция, именно за это мы выступаем, чтобы изменения были имплементированы.
- Вы же помните, и в Армении, и в Грузии, и в Кыргызстане, и в Молдове в силу разных обстоятельств тоже потребны были изменения. Изменили основные законы, сделали более парламентские республики (больше полномочий отдали парламенту), но усиление этой законодательной ветки не привело ни к демократии, ни к порядку. Зачастую люди, которые пришли к власти неконституционным путем, получили то же самое. Разве они могут помочь сами по себе пойти на поправку протестующим?
- У нас сейчас суперпрезидентская республика, такой политологический термин. Мы предлагаем президентско-парламентскую, больше в сторону уйти других органов власти. Почему? Найдем ли мы такого человека, который будет с такими полномочиями нести по-прежнему так же качественно, как нынешний руководитель, ответственность за все и вся? И при этом не быть ни коррупционером, ни лоббистом. Это риск.
- Мы говорим о полномочиях, но в первую очередь должны думать об ответственности. Для меня, для вас и для многих, слишком свежо в памяти начало 90-х, когда Верховный Совет не мог принять ни одного нормального решения только потому, что было слишком много амбиций, много понтов, как сейчас молодежь говорит, но очень мало смысла. Вот этого, наверное, опасаются люди, которые говорят: а зачем менять Конституцию?
- Никто не говорит, что ее надо менять, ее просто надо усовершенствовать.
- Юрий, как можно усовершенствовать, не меняя?
- Когда мы говорим о 90-х, мы другую крайность рассматриваем, когда вся власть была сосредоточена в руках Верховного Совета 12-го,13-го созыва референдума 1996 года. А мы говорим на период возможного транзита власти. Президент, например, сказал, что это последний срок. С учетом того, что мы не уверены, что приемник будет таким же патриотом Беларуси. Что скрывать, можете вспомнить пример Горбачева.
- То есть вы предлагаете подстраховаться?
- Да. Один из предлагаемых механизмов – это закрепление конституционного статуса Всебелорусского народного собрания. Это позволит закрепиться именно на этот транзитный период.
- Было озвучено, что 2021 год – это подготовка изменений, а в начале 2022 года, возможно, вынесут на всенародное голосование. Ваши конкретные предложения по изменению Конституции?
- Закрепление конституционного статуса Всебелорусского народного собрания. Перераспределение полномочий и ответственности в сторону других ветвей власти. Выборность всех руководителей, всех мэров, губернаторов – выборность прямым либо косвенным голосованием. Можно губернаторов избирать, допустим, косвенно, на сессиях Совета, а всех остальных выбирать на обычных местных выборах. Это усиление роли местной власти. Есть еще нормы, связанные с ограничением каденции, числа сроков президентства. Это успокоит нашу, в том числе активную политизированную, общественность. Два срока, все как вы хотели, пожалуйста.
- Вы оптимист, что это кого-то успокоит. США до сих пор живет по Конституции 1787 года, она одна из самых коротких. Франция за все годы 15 раз благодаря революции меняла свою Конституцию. И это только принятая Конституция, не говоря уже о разработках. Согласитесь, ни там, ни там протестов меньше не стало, и демократии в том виде, в котором нам пытаются навязать, там точно нет. Как в таком контексте вам нравится заявление от лица Байдена о том, что они предполагают задействовать новую тактику насаждения демократии мирным, я бы сказал, без интервенции военных, путем?
- Это отвлечение от внутриполитической американской повестки, отвлечение американского избирателя. У них сейчас скопилось очень много проблем. Это проблема связана и с движением BLM, которое не пошло на спад, а перешло на бытовой уровень. Поэтому, когда у меня дома находился Шкляров – небезызвестный политтехнолог, который тусовался в этих околодемократических американских кругах, он говорил, у них это такая фишечка: если надо что-то загасить внутри, переключить внимание, они сразу включают международную повестку. Как говорят, нужна маленькая победоносная война, пусть даже информационная.
-Шкляров у вас гостевал до или после «Американки»?
- Он гостевал, наверное, во время «Американки», точнее, во время того, как его перевели под домашний арест. Он жил на квартире у моей мамы. Регулярно я ходил в магазин, покупал ему белорусские вкусные натуральные продукты, которые он очень хвалил.
- Юрий, признайтесь, это встреча с Президентом так повлияла на его риторику?
- Да, потому что он тоже жил в своем мире, и вот он встретился с Главой государства, поговорил с ним, обсудил какие-то государственные проблемы. Его очень интересовали наши белорусские заводы, пока Президент ему не объяснил, почему мы не можем их закрывать и выгонять людей на улицу. И в конце концов, он впечатлился и начал объективно смотреть на вещи. За что, кстати, его также начали «клевать» либеральные информационные «фашисты».
- Было бы смешно, если бы не было так грустно. Возникает мысль, что людей профессиональных, невостребованных, нам нужно не только привлекать, их нужно покупать, как профессионалов. Ведь любой профессионал работает за деньги. Скандал последнего времени в Бресте с польским консулом. Не могу утверждать, что он организовал, но он, очевидно, участвовал и отдал дань военным преступникам, которые массово убивали белорусов: сжигали, расстреливали и добивали топорами детей, женщин и стариков только за то, что они белорусы. И это поклонение происходит сейчас, рядом с Брестской крепостью, с нашими детьми и в нашем учреждении образования. Вам не кажется, что некоторые просто охамели и пинок под консульский зад – это самое малое, что мы можем сделать в этой ситуации?
- Мне кажется, что эта акция в Бресте носила даже ритуальный характер. Они проверяли нас на слабину. Не секрет, отдельные министерства не всегда оперативно реагировали на подобные вещи раньше, потому что была политика потепления. Должна быть политика не потепления или похолодания, а адекватное отстаивание интересов государства. В данном случае следует поаплодировать белорусскому МИД, с какой он скоростью отреагировал на эту ритуальную провокацию. Очень эффективно. Польский народ не отвечает за действия какого-то консула. То есть конкретный факт получил жесткий отпор. Этого гражданина Польской Республики в дипломатическом статусе попросили покинуть территорию. В следующий раз дипломаты, которые захотят на нашей территории провести подобную акцию, они также получат по рукам, может быть, и по другому месту.
- Вам не кажется, что триггером для этого послужило обсуждение Дня народного единства. Кстати, Ланкин предлагал на круглом столе объявить Днем народного единства день проведения референдума по Конституции. Но вы и многие другие считаете дату 17 сентября наиболее подходящей. Почему?
- Это дата мало освещалась в нашей историографии, в основном у нас весь упор делался на 9 мая как праздник всенародного единства «День Победы».
- Вы же знаете, что во многих, особенно в западных регионах, населенных пунктах есть улица 17 сентября. Я в детстве даже не знал, о чем речь идет.
- Почему надо закрепить? Потому что объявлен год народного единства, и в том числе надо закрепить такой праздник. Этот праздник просматривается только 17 сентября. Обсуждают и дату 14 ноября, обсуждают День Конституции, кстати, даже непонятно, как мы его будем отмечать, если примем новую Конституцию. Получается, его надо переносить. Значит, некоторые 9 мая обсуждают. Но 17 сентября, насколько мы сошлись во мнении со всеми нашими экспертами на «Круглом столе», – это именно та дата, по которой можно сказать, что страна – сосредоточилась. Как Горчаков говорил: Россия сосредотачивается. Так и у нас Беларусь сосредоточилась, именно в этом году – в 1939-м 17 сентября. И также народ объединился, какие-то семьи по окраинам наоборот разъединились, но большинство воссоединилось.
- Отправной точкой надо считать не 1939 год, а 1921 год, когда мы эту территорию потеряли.
- Кстати, это ритуальное сборище, которое провел польский консул, это, как вы предположили, реакция на попытку объявить 17 сентября. Понятно, что, допустим, полякам будет обидно в чем-то. Но мы же не можем быть таким покладистым слаймом для всех. Да, они потеряли, но мы знаем, сколько они приобрели от той же Германии территорий, если уходить в эти дебри. Так что я не думаю, что эта дата будет большой раной в сердце польского народа.
- Вы же помните, в каком году Сталин подарил Белостокскую область Польше, которая была в составе Беларуси?
- Это царские подарки. Я удивляюсь, почему нет памятников Сталину в Литве и Польше.
- Партийное строительство – это та сфера, в которой вы как рыба в воде. В юности вы были первым секретарем ЦК ЛКСМБ. Я как бывший комсомолец примерно представляю, что это значит и чего это стоило. Сейчас вы заявляете о создании партии «Демократический союз». Вроде из названия многое вытекает, но давайте конкретизируем. Партии бывают правые, левые центристские, либеральные, консервативные, по отношению к власти – оппозиционные и провластные или нейтральные. Формулируйте вашу заявку по этим признакам.
- Наша площадка, на которой сейчас формируется партия, «Круглый стол демократических сил» – это фактически политический коворкинг. Мы предоставляем всем желающим, политически активным гражданам помещения, организационно-техническую помощь, юридическую помощь, типовые уставы, программы. Все делаем для того, чтобы они свою бурную энергию направили именно в конструктивное русло, в легальный политический процесс. И одна из первых ласточек – это то, что активисты штаба кандидата Цепкало создали оргкомитет этой партии «Демократический союз» во главе с бывшим топ-менеджером Wargaming Андреем Ланкиным. Съезд этой партии пройдет в декабре. Сейчас активно набирается инициативная группа, пишется программа. Они детально работают. Это очень интересно. То есть я как будто снова вернулся в 90-е, 1994, 1995 годы, когда идея овладела массой, эта политическая конструкция. Но с тех пор 20 с лишним лет партии никакие не создавались.
- С 1998 года партии не создавались. Последняя партия – БСДГ – «Белорусская социал-демократическая Грамада».
- Да, потому что белорусам, в принципе, было плевать на политику. Их всегда интересовала экономика. А уровень роста за время «диктатуры», то есть доходы выросли на порядок. Это сегодня показывают и объективные данные по покупкам новых автомобилей, бытовой техники, потребительским кредитам, потребительской корзиной. Все это доказывается фактчекингом. И вот в результате COVID-19 и сидения дом со смартфонами и айфонами они стали все политиками, мы все стали политиками. Эта активность, она осталась.
- То есть до этого все были вирусологами, сейчас – политиками?
- Политика никогда белорусов не интересовала. Знаете, я даже цинично спрашивал, когда работал коммерческим директором, у своих менеджеров: слушайте, а вас не заботит, что у нас такой жесткий, централизованный режим? Они мне все отвечали: слушай, нам бы еще баксов 500 к зарплате и пусть хоть лагеря будут…
- Насколько вы уверены, что удастся преломить общественное сознание путем партийного строительства? Не наиграются ли люди за 2-3 месяца в партию и потом это снова сойдет на нет, на «диванный уровень».
- Именно поэтому надо, чтобы все было нативно. Если соберутся люди, как собрались в рамках «Демократического союза», то, пожалуйста, я ничего не вижу плохого. Мы окажем всяческую им помощь, чтобы они были на виду и чтобы они не ходили по улице, а писали предложения, работали с органами государственной власти и управления. Кстати, такие люди и нужны органам государственной власти и управления.
- Это вопрос востребованности, о том, что активные люди должны быть востребованы властью. Вы этот вопрос подняли еще на прошлом интервью.
- Мне даже кажется, что финансирование, может быть, от конкретных организаций перевести на проекты, чтобы это финансирование было проектным.
- Что интересно, первая тема, которую вы поднимали, – по востребованности. Вы не просто живой свидетель, но вы, очевидно, были услышаны Президентом. Мы сегодня с вами общаемся, в том числе и по второму вопросу. Система грантов – это тот вопрос, который сейчас не просто активно обсуждается, он уже находится на стадии разработки, буквально пару дней назад были интервью по этому поводу. Я за то, чтобы люди, которые хотят проявить себя эффективно, они работали в правовом поле.
- Марат, их же все кинули, они все, лидеры, которые назывались нашими лидерами. Покидали и убежали. Конечно, мы не можем оставить людей, чтобы ими управляли из-за рубежа и отстаивали небелорусскую повестку. Поэтому, естественно, пришлось их брать себе.
- Вы достаточно бескомпромиссно заявляете, что в новой партии будут люди протестующие, которые вовремя остановились. Но если, допустим, человек не протестовал, но в «Белую Русь» он тоже не хочет. Получается, что он и к вам не попадет, и туда… Разве это демократично?
- Наше место стало таким центром притяжения. Когда я выходил из СИЗО и пришел туда, никого не было, ни одного стула. И все говорили, что ничего не получится, и зачем ты этим занимаешься, и режим рухнет до Нового года, и ты будешь на площади между Караевым и Балабой. Такое говорили. Что мы видим сейчас? Мы видим, что каждую неделю проходят круглые столы, вырабатываются рекомендации, которые разводятся по органам власти. Все серьезные политические игроки проводят свои мероприятия у нас и приезжают к нам. Это и ЛДП, и «Белая Русь», и известные наши аналитики Петровский, Дзермант, Шпаковский, это и партия «Союз». У нас получился реальный политический коворкинг с реальным выхлопом. А значит, людьми занимаются, значит, им уже просто так Степа Путило и другие «беглые» не задурят голову.
- Я слышал ваши слова о том, что ежедневно к вам приходят два-три человека, которые выражают желание заняться легальной политической деятельностью. Во-первых, кто эти люди? Что ими движет? Почему они разочаровались? Цифра меня смутила: два-три человека в день – это тысяча человек в год. Насколько это серьезно?
- Дело в том, что растет в геометрической прогрессии: было ноль, потом – один, потом – два-три человека в день. Они поняли: за что мы вообще выходили? Вот когда они приходят, стандартно заходят с опаской. Как правило, кто это? Это типичные представители с высшим образованием, либо отставной военный, наверное, на пенсии, у нас есть военнослужащие в отставке, либо предприниматель, либо айтишник. То есть те, у кого есть лишнее время и хватает на хлеб. Они приходят сначала с опаской, аккуратно, не арестуют ли их тут, находят здесь единомышленников.
- Они тянут за собой еще людей?
- Да, магнитом. Говорили так: «А за что мы выступали? Я хочу в Россию, я хочу в Евросоюз. А я вообще не хочу никуда». У нас же не было никакой программы, ни повестки. Они начинают вырабатывать, формируются рабочие группы, приходят политологи, которых они впервые видят – провластных. И у них завязываются знакомства, контакты и дискуссии. И в этой дискуссии рождается истина.
- Юрий, по политическим предпочтениям, это кто, на ваш взгляд: бабариканцы, цепкаловские или тапочники от Тихановского?
- Тапочники от Тихановского пока не придут, они еще не освободились. Это, прежде всего цепкаловцы и бабариканцы. Бабариканцы стоят в очереди на создание своей партии. Что касается меня, то, если я буду записан в учебниках скромно как архитектор новой политической системы, это будет высшая похвала для меня.
- Наследить в истории вы хотите.
- Да, оставить след. Наша цель – примирить и консолидировать общество для благих целей. Дело в том, что, если на таких площадках люди, лидеры, которые рождаются, будут между собой знакомы, то им никогда, даже несмотря на идеологические разногласия, не придет мысль взять палку и побить своего коллегу, с которым ты пил чай и ел торт. Вы видите, как НГО и НКО работают западные? Нам, с моей точки зрения, надо сделать такие же фонды поддержки гражданских инициатив и работать с активистами. Очень хорошо, что этот проект сейчас обсуждается. Чтобы власть тебя услышала, надо с ней разговаривать. Если ты лаешь на нее, а она в ответ, как она тебя услышит, как вы вообще друг друга услышите?
- Для этого надо прийти на телевидение, к нему доверие есть. Я полностью поддерживаю этот подход. Более того, не скрою, для меня является очевидным проектный принцип работы с гражданским обществом, который государство сейчас пока не использует. Еще одно ваше заявление на ВНС о том, что надо вернуть некоторую прессу в госраспространение. На самом деле, мы долиберальничались уже. Вы же сами видите тональность тех изданий, за которые вы ратуете. Они не просто направлены не на единение общества, а призывы на то, чтобы развалить страну. Даже в статьи про макияж и помаду они вставляют политический контент, подтекст. Во многих странах за такую политическую риторику следует наказание. В КДС состоялся круглый стол на тему «Правовое регулирование СМИ и блогеров». Почему вы не предлагаете им просто быть объективными? Или такой подход западным фондам не очень продаваем?
- Все, что вы сказали, касается одного известного информационного портала. Что касается «Комсомольской правды», она была всегда объективной, я ничего плохого не вижу. Возможно, в августе чуть уклонилась, там поменялся редактор, поменялась редакционная политика. Сейчас они хотят участвовать в государственной системе подписки печати и распространения. Почему бы и не креативить? Это лишний доход государству. Тем более, если их снова заносит, снова принимаем такие решения. Какие проблемы? Есть еще одно издание «Народная воля». Мы же не просто предлагаем, мы встречались и с «Комсомолкой», с «Народной волей», и я говорил Иосифу Павловичу Середичу, главному редактору: зачем вы разваливаете страну? Иосиф Павлович говорил: «Я ніколі гэтага не рабіў». Я говорю: а почему вы слово не даете представителям власти? «Дык я звяртаюся, а яны ка мне не прыходзяць, мае старонкі для ўсіх бакоў». Вот так он говорит. Может, он хитрит, я не знаю. Но я тоже не вижу ничего плохого, дать людям еще шанс. Хорошо, дадим шанс, они завтра призывают: все на площадь. Снова закрыли, какие вопросы. Белорусы – умные люди, дважды на одни и те же грабли не станут. Вот то, что вы сказали про помаду, макияж, который имеет политический подтекст, действительно, это мы имеем в виду один известный политический информационный портал. Но к чести власти, несмотря на то, что его лишили статуса СМИ и вынесли несколько предупреждений… Добавлю важный момент: он по-прежнему в Сети. Так вот, ни «Народная воля», ни «Комсомольская правда» не получила ни одного предупреждения от Мининформа. Это очень важный юридический момент. Раз они не получили предупреждения, нам кажется, что им надо дать второй шанс.
- Я рассуждаю как государственный человек. То есть государство создало систему распространения, оно ее содержит и предоставляет услугу. Это все равно, что во время войны, а информационная – это тоже война, ты продаешь возможность своему врагу стрелять из твоей пушки по твоим позициям. Это бред. Извините, это бред не ваш, это такой подход сам по себе.
- Но подписана капитуляция, если мы ведем речь об этих двух изданиях.
- То есть вкладка протестов Беларуси на главной странице «Комсомолки», которая существует до сегодняшнего дня, – это так, мелочь, просто можно не обращать на это внимание?
- Как быть с тем, что любая война заканчивается миром? И как не в Год народного единства заключить этот мир? Почему нет? Тем самым показать еще свою значимость и силу. Ведь это только удел сильного, так поступать.
- Я бы с вами согласился, но прошлый год нас научил очень многому. Я ведь лично помню заголовки о 80 пропавших без вести, десятках убитых, которых с Окрестино вывозят микроавтобусами, о крематориях, которые работают круглосуточно и сжигают тела замученных. Я это видел своими глазами, меня не надо убеждать, что этого не было. Так ведь данные эти никто не опроверг. Самое интересное, что они вызвали огромный резонанс. Вы сами говорили, что революция пыталась состояться на эмоциях. У нас ведь требовали эту правду, под окнами ОНТ и БТ. Я не помню ни одной общественной организации, ни одной партии, ни девушек со светлыми лицами в белых платьях, которые с плакатами пришли к офисам «Радио Свободы», «Комсомолки», «Нивы», TUT.BY, когда это оказалось враньем. Никто ведь не пришел, не потребовал говорить правду. Это меня просто бесит. Это нечестно, в конце концов. Хотя, говорят, что в политике о честности заявлять сложно.
- Просто никогда с таким не сталкивались. А много вы видели представителей провластных организаций, которые пришли вас поддерживать?.
- В данном случае я говорю об общественных организациях. Поверьте, очень много претензий. Президент сказал о том, что очень многие попрятались под плинтус вместо того, чтобы выйти.
- Страна же не развалилась, процесс стал управляемым, все в надежных руках. Поэтому вот то, что вы говорите, про заголовки, это касается информационных порталов и Telegram. Мне кажется, что издания, которые до этого не опускались и не получили ни одного предупреждения Мининформации, они должны вернуться в журналистскую среду. Это наши люди, наши коллективы.
- У нас есть конкретное предложение, чтобы вы не думали, что у нас только пропаганда на телевидении. На базе нашего проекта «Полит STAND UP», я где-то даже считаю его своим проектом, поскольку первый раз на нем выступил в свое время 8 августа. Мы создали на базе этого проекта экспертную площадку для высказывания авторского, объективного мнения без купюр. В первом эфире после перерыва уже был Александр Шпаковский.
- Он про Украину вещал, я смотрел этот выпуск. Очень интересный формат.
- Сейчас это можно, но мы хотим делать так, как мы умеем. Вы и ваши коллеги готовы приходить на эту и подобного рода площадки?
- С удовольствием. Я после выхода из СИЗО без телевидения уже жить не могу.
- Давайте признаемся, вы помогаете телевидению быть интересным, а телевидение помогает вам быть узнаваемым. Над видеопродуктом, который вышел на YouTube-канале, в голос смеются даже не слишком лояльные соцсети, издания, я видел комментарии и на «Эхо Москвы», и в той же «Комсомольской правде», надо отдать ей должное. Ивенторы смеются и над приезжавшими звездами в Беларуси, и расценками на их услуги, стилисты-имиджмейкеры – над стоимостью тех или иных вещей, показанных в этом фильме. Откровенно, фактчекинг просто никакой. И вот это накануне Дня воли, когда опять эмоции хотели поднять. Правда, меня лично задели комментарии некоего неназванного сотрудника Администрации Президента. Просто, очевидно, я там работал, а он, очевидно, – нет. Потому что то, о чем он говорил, – абсурд и не имеет никакого отношения. Это ни разу не сфера ответственности Администрации Президента. То есть авторы фильма даже не понимают, что такое разделение полномочий между управлением делами, администрации, другими ветвями власти. Скажите, что могло случиться и почему эта польская агитка оказалась слабой и на факты, и на аргументы?
- Потому что она соответствует действительности. Я люблю, мне очень нравятся такие нестандартные ходы, связанные с пиаром, с технологиями. Я бы этот фильм даже по государственному телевидению пустил. Приведу пример. Один из наших активистов показал этот фильм своей бабушке, и она думала, что это по БТ. Говорит: слушайте, Президент какой молодец. Собственность вся государственная, в порядке все держит. Скромный, то есть часы у всех за полмиллиона долларов, ему кто-то сделал подарок за 15 тысяч. Говорит, зачем только, не понятно, они женщин оскорбляли. То есть любой нормальный человек, посмотрев этот фильм, он сделает вывод, что все, что говорили про нашего Президента, про скромность, про хозяйственность, про отсутствие лоббизма и коррупционных связей, все соответствует действительности. В связи с этим встает вопрос: а не «переобулся» ли Путило? Может быть, он уже нативно «топит» за власть? Может, это он дает сигнал «ребят, я хочу вернуться, исключите меня из списков террористов». Потому что фильм настолько слаб, там нет ни сюжета, ни режиссуры. Но самое главное, я понимаю с точки зрения даже политологической, он не привел ни одного аргумента, фактически этим своим фильмом он просто разрушил пропагандистскую подводку наших «беглых». И на самом деле, может быть, как и Азаренку, надо награду дать за этот фильм. Он просто расписался в своей полной беспомощности, никчемности. А этот фильм, не будем скрывать, многие очень посмотрели, и у всех, я тоже свидетель, мы смотрели в офисе, вопрос: и что показал? Государственное имущество, которое в порядке. Чистота, скромность. Он, наверное, не видел фильмы про украинского президента, про других президентов стран? Я не беру уже дальше, в дальнюю дугу не лезу, где так, наверное, только водители живут, как он показал, как у нас живет Президент. Это не «Золотое дно» в названии, это «Золотое дно» Степана Путило. До фильма была дурь, но здесь она стала настолько очевидной, что уже, наверное, ни один человек, даже из стана оппозиции, не скажет, что его как-то удивил этот фильм. Скорее разочаровал, потому что ни одного факта не было приведено из того, чего он говорил и анонсировал. А может, он просто воспользовался, может, он действительно прагматик и просто распылил деньги, которые ему явно дали на этот фильм, чтобы он скопировал расследование Навального.
- Если говорить о просмотрах, а лучше о голосах, мы много о них говорили в прошлом году – о голосах на выборах, платформе «Голос», голосах, якобы украденных у избирателей. Правда, мы договорились, и на «Евровидение-2021» в Роттердам едет группа «Галасы ЗМеста». Очевидно, что для всех, кто думает, что белорусское решение не столько музыкальное, сколько адекватное, очевидная реакция на неприкрытое, ангажированное, проплаченное политическое давление на страну. Юрий, как вы думаете, Европа услышит «Галасы ЗМеста» не только как группу, но и в более широком смысле?
- Я думаю, она не только услышит, но и увидит. И вот этот ход, отправить «Галасы ЗМеста» – эту группу, которая стебется, в том числе и над нашей политической реальностью, и очень тонко и весело юморит – это один из таких нативных ходов, который мне нравится и импонирует. То, что о ней будут говорить – это факт. А что сейчас самое главное, если не хайп?
Подписывайтесь на нас в Telegram