Светлана Стаценко – о детском «Евровидении», шоу-бизнесе и учёбе дочери Ксении Ситник за границей

Гость программы «Марков. Ничего личного» – Светлана Стаценко, художественный руководитель Национального центра музыкального искусства имени Владимира Мулявина. 


- Светлана, вы стали известны всей республике и всей Европе в 2005 году, когда ваша дочь Ксения Ситник триумфально победила на детском «Евровидении». Я смотрел это, работая ещё в Администрации. Для меня это были гордость и восхищение. Тем более она действительно была обаятельной. После этого обращение «мама Ксении Ситник» вас никогда не царапало?

- Нет. Когда мы жили ещё в Мозыре, и когда я устраивала Ксению в гимназию, то говорили: «Кто такая Ситник? Это же дочка Светланы Стаценко». Поэтому ситуация поменялась, и было нормально. Я сама пела и очень активно концертировала. У меня было много песен. В Мозыре Света Стаценко была достаточно известна.

- Ксения закончила Англо-Американский университет в Праге по специальности «журналист-международник».

- Да.

- Она наша коллега. На сцену она больше не вернётся?

- Она не прекращала петь. Она поёт очень хорошо. Мне нравится всё, что она делает в вокальном плане. Она решила, что ей необходима ещё журналистика. Потому что она очень хорошо пишет, у неё хороший стих. Она много сочиняет. Сейчас она открыла свой бизнес. Она занимается свадебными делами. У неё своё мини-агентство. Назвать это супербизнесом пока сложно, но она пробует. Ей интересно быть в атмосфере ожидания самого события.

- Это соприкосновение с праздником постоянно.

- Да.

- Этому можно только завидовать. Многие не знают, что, кроме Ксении, у вас ещё есть старшая дочь Анастасия.

- Да.

- Чем она занимается?

- Настя попала под раздачу первой, и даже в то время, когда попасть в программу «Утренняя звезда» было из области фантастики, тем более для девочки из города Мозыря. Настя вместе со своей подружкой пели дуэтом. И они привезли второе место. Тогда это был фурор.

- Я слышал, что вы стараетесь быть в курсе не только увлечений детей, с которыми занимаетесь, но и даже говорить на их сленге.

- Конечно.

- Что сейчас в тренде у ваших подопечных?

- Естественно, я интересуюсь тем, что им нравится и как. Когда мы подходим к материалу, который мы должны будем сделать, я должна понимать, что этот материал, в первую очередь, должен нравиться ребёнку.

- Вы отталкиваетесь от их увлечений?

- Конечно, обязательно. Я никогда не буду навязывать ребёнку свою точку зрения и говорить: «Нет, ты вот сейчас должен…» Я могу только подсказывать, потому что ту же Билли Айлиш, которую они сейчас слушают, её нельзя петь в значительном конкурсе, где будут оцениваться вокальные данные.

- Она сейчас у всех на слуху.

- Поэтому мы пытаемся совмещать, что-то делать для ребят, что-то для конкурса. Концертная песня и конкурсная песня – это две большие разницы.

- Как вы их называете, обращаетесь к ним?

- Естественно, по именам и в юмористическом, конечно, стиле. Тинейджерский возраст сложный. Им кажется, что весь мир против них. С родителями что-то не так, в школе что-то не то. И я должна быть для них другом.

- Мы говорим о центре Мулявина, которым вы руководите?

- Да.

- Сколько там человек сейчас занимается?

- В общей сложности более 50.

- В стране на днях стартовала акция «Наши дети». Какие они – «наши дети»? Чем они отличаются от детей других стран? Есть унифицированный ответ на этот вопрос?

- Если бы вы задали этот вопрос лет 20 назад, тогда ответ был бы конкретный. Сейчас ответить очень сложно, потому что настолько всё глобализированно. Ребята в открытом доступе могут найти всё, что им надо: услышать любые песни, в YouTube не проблема найти любую информацию. Поэтому наши дети от других детей ничем не отличаются. Если проводить параллель с приездом на конкурс, то наши более тихие, воспитанные и глубокие.

- Воспитывает и школа. Президент регулярно говорит о проблемах образования. Он сам глубоко погрузился в эту тему как отец. Многие эксперты считают, что советская образовательная система заставляла детей думать. А сейчас – как будто грузят жёсткий диск. В память загружают информацию, которая потом, может, и не пригодится никогда. Вы вырастили двоих дочерей и десятки или сотни творческих личностей. Я не считал, но вам лучше известно. Что наши дети сегодня должны получать от системы образования?

- Что касается детей, которые ходят заниматься ко мне в центр, то это дети, которые уже ориентированы на музыкальные вещи. Им интересно то, чем они занимаются.

- Они в этом видят своё будущее? 

- Да. Это необязательно правило, но кто решает связать свою жизнь с музыкой, у того это получается. Для этих ребят немного лишние те предметы, которые им в принципе не понадобятся. Мне не понадобилась физика, химия, математика в том объёме математика, в котором их давали. Я этого ничего не помню. Зато я очень хорошо помню свои занятия по сольфеджио, музыкальной литературе. Я помню своих преподавателей, от которых я что-то черпала. Это не то, что было написано в книжках.

- Дифференциация должна быть?

- Я думаю, да.

- На каком этапе?

- Я думаю, что после 7-8 класса дети уже должны определяться. Это точно.

- Не рановато ли? Дети, как правило, не совсем понимают, что они хотят.

- Я думаю, что уже можно рассмотреть, кто есть кто.

- Задатки уже видны?

- Да. Если ребёнок чем-то увлечён, то он с детства будет этим увлечён. Если он увлечён акробатикой и гимнастикой, то он с детства будет это делать. У меня большая проблема с педагогами общеобразовательных школ, когда ребёнок уезжает на конкурс и отсутствует 5-6 дней. Он не гулять едет, а едет защищать честь нашей страны. Это правда. И когда возвращается в школу, то педагоги говорят: «О, “звезда” приехала, ну, иди к доске». Зачем? “Звезда” выучит всё, что было пропущено, просто немного по-другому отнеситесь к этому.

- Когда Ксения победила на «Евровидении», вы столкнулись с этим?

- Да. Я всё время с этим сталкивалась.

-Ей было 10 лет тогда?

- Да.

- Читая вашу биографию, не возникает сомнений в вашем патриотизме. 

- Да, это правда.

- Вы готовите детей, которые хорошо представляют Беларусь международных конкурсах. При этом обе дочери получили образование за рубежом.

- Да.

- Это был ваш выбор или их?

- Старшая дочь получила образование в БГУ. В Америке она тоже училась и повышала профессиональное мастерство. Но основная база – БГУ. Ксения решила заняться международной журналистикой для того, чтобы видеть всё шире, чем это предлагалось бы у нас. Во-первых, это совершенство английского языка, а у неё в этом плане был пунктик. Когда она закончила начальную школу, она победила на «Евровидении». Тогда мы и переехали в Минск. Её отдали в ту школу, где английский был с первого класса. А у Ксении его просто не было. И естественно, когда ребёнок в 5 классе не знает, как на английском слова «мама-папа», а дети, которые уже читают, рассуждают, то она, естественно, получала свою долю адреналина. И вот этот пункт ей нужно было реализовать. Она сказала, что будет учиться там, где это будет на английском языке. Английский нужен был для себя. Второй пункт: она пробовалась на ведение «Евровидения» в школе – это был 10 класс. Ей сказали: «Ксения, всё замечательно, но твой английский не очень хорош». С этой мыслью она пошла учиться, чтобы её английский был в совершенстве. И она опять пробовалась, зная отлично английский. В итоге не получилось.

- Это хороший ответ. Эдит Пиаф как-то сказала, что даже телефонный справочник можно пропеть таким образом, что будет рыдать весь зал. На ваш взгляд, переходя к музыкальной тематике, особенно в разрезе телеконкурсов, что первично: песня, номер, подача?

-Вы сами подчеркнули, что в разрезе конкурсов?

- Да.

- Если в концерте, то ответ будет другой. Если в конкурсе, то в первую очередь – лично для меня – это музыкальный материал. Я думаю, коллеги со мной согласятся. Это сама песня. Во вторую очередь – подача, умение донести эту песню. Может быть очень хороший музыкальный материал, но который исполнитель не может подать.

- Мимика имеет значение?

- И мимика, и всё это нужно пропустить через сердце. А может быть просто выучено. Хороший пример, допустим, Руслан Алехно на «Евровидении». Мне очень нравится творчество Руслана, мне нравится тот материал, с которым он работает. И песня, которую он пел, тоже была неплохая. Но это не его была песня. Это чисто субъективное моё мнение. Для меня песня была отдельно, Руслан – отдельно. Они не совместились. Потому что он по натуре не такой.

- Вы как-то говорили, что в принципе на сцене «Евровидения» можно просто стоять. Кстати, некоторые победители именно так и выиграли. При этом, согласитесь, ваша Ксения и вся группа, которая была на сцене, они же там порхали, не просто двигались, а классно двигались!

- Здесь очень сложный процесс. Я хочу сразу сделать ремарку. Если песня конкурсная и вокальная даже на «Евровидении», если она медленная композиция, то лучше стоять. Исполнителю легче, когда он поёт верхние вокальные ноты. Ему нужно стать и работать. Все вокалисты, которые поют хорошими октавами вверх, они все стоят. И правильно, что вы сказали – с точки зрения телевидения. Что вы запомнили? Потому что камере больше нечего снимать, кроме этого стоящего лица. И запоминается исполнитель. Если песня на «Евровидении» темповая, более подвижная, то просто стоять смешно. Что касается Ксении, то она ходила по всей сцене, Вася играл на гитаре, Полина – на фортепиано. И это немного другая история.

- Удивительная сегодня история: один из участников этого «Евровидения», Василий…

- Василий Раинчик.

- …он работает сегодня в этой студии, участвует в этой съёмке.

- Видите, он тоже недалеко ушёл. Он приехал на это «Евровидение», посмотрел, ему, может, больше всего понравилась картинка, как это всё снимали, сделали.

- Он выбрал правильный канал для работы после этого.

- Согласна.

- Давайте немножко рассмотрим с другой точки зрения. Много копий было сломано по поводу победителей национального отбора (по детскому). Мы привыкли когда-то побеждать. Буду останавливаться на персоналиях. Давайте посмотрим немножко шире эту историю. Мы давно не показываем на детском «Евровидении» тот результат, который когда-то считался нормой. В последние два года – одиннадцатое место. На ваш взгляд, почему? Я понимаю, что вы сейчас можете говорить, отстаивая свои интересы. Мне бы хотелось, чтобы вы посмотрели на это более объективно, Светлана.

- Дело в том, что состав подбора членов жюри, на мой взгляд, неправильный.

- Тогда рецепт, пожалуйста.

- Рецепта нет.

- Но всегда вокруг жюри возникают вопросы. Кто эти люди? А судьи кто? И даже в отношении «Талента краіны», который у нас проходит. Мы тоже не знали, что делать, даже собрали участников предыдущих сезонов (детей) для того, чтобы они выбрали победителя. Но такое ощущение, что универсального ответа нет.

- Всё очень просто. В составе членов жюри, которые были в этом году, прошлом (я ничего не имею против людей), – все очень профессиональные ребята, но они профессиональны в своей сфере. Ты можешь пригласить профессионального человека, который, например, супервизажист, и пригласить его на битву «Кухня». Но это не значит, что он будет лучшим. Нужны те люди, которые чётко понимают тенденцию, которые работают в этом песенном жанре, которые были там, у которых даже не обязательно на «Евровидении» победы. У нас есть большое количество педагогов, которые привозят очень хорошие награды с других конкурсов. Чтобы в процентном соотношении этих людей было больше, нежели людей, которые вообще не имеют представления.

- Сапоги должен ваять сапожник.

- Пожалуйста, члены жюри, – фамилии и оценки. Для меня это очень важно. Я не буду никого казнить, я просто хочу подойти и спросить, над чем работать. Когда Маше Жилиной, которая четыре года пробовалась на «Евровидение», которая бы всё равно принесла высокий результат стране, когда ей ставят «1», то я хочу понять, почему человек, который не имеет отношения к детскому творчеству и к песням вообще, просто ставит «1». Мне объясните как педагогу, над чем работать.

- Вам не кажется, что всегда найдётся другой человек, который тоже скажет: «Объясните мне, а почему она выиграла?»

- Я могу объяснить.

- Я даже не сомневался.

- У нас на любом профессиональном конкурсе есть такой формат, называется «Круглый стол». За каждым столом сидит член жюри, и после конкурса все, кто недоволен, все, кто считает, что что-то не так, что его ребёнок может больше, а получил лишь бы что, может подойти и уточнить. Нас никто не прячет. Они подходят к нам, вот – Светлана Стаценко. «Скажите, пожалуйста, Светлана, почему моя девочка получила “Лауреата 3 премии” или вообще ничего не получила. Что было не так?» Я достаю свои записи, потому что, отсматривая ребёнка, я даю краткую информацию и поясняю, что конкретно было не так. Не было ни одного человека за огромное количество конкурсов, который остался бы недоволен. Всё можно откорректировать.

- Чувствуется, что эмоции до сих пор ещё играют.

- Конечно, играют.

- Хотите, я вам подыграю?

- Подыграйте. Первую скрипку…

- Кстати, курс скрипки я когда-то окончил. Нет, не окончил. Как минимум учился.

- Шёл к этому.

- Я скажу откровенно, я голосовал лично и болел в прошлом году за Марию Жилину. Мне очень клип нравился, где она на воздушном шаре, всё так ярко, красиво, по-детски непосредственно. И в этом году – за Машу Ермакову.

- Очень хорошая девочка. Супер!

- Она мне очень понравилась. Скажу вам честно, я никогда не позволял себе после этого каких-то комментариев, потому что не считаю себя профессионалом в этой сфере. Вы вчера ночью вернулись из Риги. Мария Жилина участвовала в детском конкурсе.

- Да. Очень серьёзный конкурс. Присутствовало около двадцати стран. Менялись члены жюри. То есть жюри от каждой номинации по очереди участвовали в голосовании других номинаций. У нас – Гран-при.

- Гран-при?

- Девятый!

- Если подводить итог предыдущего вопроса, на мой взгляд, это крайне важно для страны. Не только для телевизионщиков – для страны в целом. Мы все хотим показать классный результат. Итак, в жюри надо приглашать людей, которые работают с детьми, если мы говорим о детском конкурсе, продюсеры, творческие, музыкальные руководители, композиторы.

- И педагоги, которые приносят очень хороший результат.

- Поэты-песенники.

- Вполне.

- Хорошо. Дети, которые участвовали в конкурсе и победили, они могут быть в жюри, на ваш взгляд?

- Я думаю, да.

- О Маше Жилиной. Она участвует и в «Таленте краіны» у нас, шоу, которое идёт на телеканале ОНТ, вы это знаете. Я сейчас скажу своё личное мнение, и если я ошибаюсь, то вы меня поправьте. На ОНТ идёт «Голос. Дети», это российская платформа, и наш «Талент», есть ещё в стране «Синяя птица», которую выпускают россияне, но тоже транслируется на белорусском канале. Вот в первом случае, я имею в виду, когда россияне – хороший пиар, всё очень круто распиарено, и скажу откровенно: мне не хватает немножко души. А после этой ситуации с Алсу, с дочерью Алсу, я разуверился в этом конкурсе. Возникло ощущение, что это бизнес и влияние родителей. В нашем варианте этого нет.

- Это абсолютно верно. Всё абсолютно точно. У нас это по-честному, искренне, добрее. Пусть даже местечково немножко как-то, с таким налётом белорусскости.

- Любой конкурс в определённой степени ещё и выпячивает или заставляет задуматься о моральных аспектах. Ведь артисты – люди талантливые, но очень ранимые. И поэтому любой негативный комментарий, любое оскорбление в интернете, социальных сетях и даже в личной переписке зачастую у наших коллег на Западе становится причиной для многомиллионных исков. В суде, как правило, эти дела выигрывают. Так заведено. Это культура. А у нас получается признаком свободного волеизъявления, а некоторые считают, что это признак ума – не просто поиронизировать, а зло написать о человеке. Ксения тоже с этим сталкивалась?

- Очень много.

- На ваш взгляд, как решать эту проблему?

- Подписывать под каждым вашим словом, что всё абсолютно верно. Злости очень много, какой-то зависти.

- У творческих людей это очень ярко выражено.

- Основа, конечно, – это зависть. Она подталкивает ко всем этим проявлениям. Какое противоядие, образно, я лично вкалываю своим ребятам? Здесь нужна очень грамотная работа педагога и родителя. Надо очень чётко, по капелькам, каждое занятие подавать противоядие. Я рассказываю о том, что бывает зависть… И самое важное – не делить с ним всю ответственность, не положить всё на него, не говорить, что он идёт за честь страны. А то некоторые за кулисами педагоги говорят: «Ты ж смотри!» И как ребёнку петь после такого? И с этим грузом ответственности он тянет еле-еле и, бедный, начинает петь.

- Педагог должен показать сопричастность.

- Конечно. Я всегда говорю, не надо никому ничего доказывать. Ты сейчас идёшь, это твой очередной концерт, и мы закрепляем наш пройденный материал в классе, просто на людях закрепляем. Как бы ты ни спела, я тебя меньше любить не буду и ты от этого менее талантливой тоже не станешь.

- Но кормить троллей не надо.

- Не надо.

- А с точки зрения формирования правовой культуры – суд. С вашей точки зрения, это выход?

- Я думаю, нет. Это трата нервов, здоровья. И ребёнок будет в этом участвовать. Зачем это? Я всегда говорю, рано или поздно вода, которая в камнях, она найдёт дорогу, выйдет и пойдёт дальше весело звенеть.

- И бумеранг рано или поздно вернётся.

- Мы все под Богом ходим.

- Умея выводить на большую сцену детей, вы не берётесь за взрослых. Почему?

- Для меня это принципиальная позиция. Объясню почему. У меня были попытки работы со взрослыми. Как и у любой медали, у нас есть две стороны: и у взрослых, и у детей. С одной стороны, работать со взрослыми гораздо проще, потому что это уже взрослые люди, им не надо 35 тысяч раз повторять, что делать. Они более организованы, целенаправлены. Если у детей это можно расценивать как увлечение, то взрослый целенаправленно выбрал себе эту стезю. В этом плане легче. Вторая сторона медали, которая меня совершенно не устраивает: «А я так не хочу, а я думаю, что это не так, а вот это у меня не получается, а давайте…» 

- Светлана, вы авторитарный руководитель?

- Есть немножко. Дети – пластилин.

- В одном интервью вы сказали, что дети к вам приходят не чтобы попеть, а чтобы войти в шоу-бизнес.

- Да.

- В Беларуси можно войти в IT. Но как войти в то, чего нет? Согласитесь, даже Инна Афанасьева по голосу, по таланту не хуже, чем Повалий или Ротару. Но при этом она никогда не заработает за одно выступление 50 тысяч долларов. У нас не те масштабы. Вот эти масштабы я и увязываю с отсутствием шоу-бизнеса. Ваше мнение?

- Хорошо, когда в одном вопросе – пять вопросов, подвопросиков. Начнём разматывать клубок с начала. Инна Афанасьева – замечательная певица.

- Это как пример.

- В нашей стране Инну Афанасьеву узнают все.

- И был её юбилейный концерт, мы снимали, зал был переполнен.

- Я больше скажу, за две недели уже нельзя было взять билет нигде. Мы ответили на первый вопрос. В рамках нашей страны Инна Афанасьева – звезда белорусской величины. Многие её знают и за рубежом. Дальше вопрос был – ребёнок пришёл не попеть…

- Шоу есть, но бизнеса нет. Заработать на этом невозможно.

- Ну почему? Я не скажу, что бедствуют наши артисты.

- Я вам шестой вопрос докручу. Вы же в своё время тоже пели. Я помню фразу, которую вы сказали в одном интервью, что решили для себя, что не будете петь перед жующими, условно, котлеты, и ушли преподавать.

- Да, ушла.

- С другой стороны, может, дело тогда всё в гонораре? Ведь многие советские артисты выступают на корпоративах. На целый год люди зарабатывают за счёт корпоративов. Вопрос в принципе или в цифре гонорара?

- Цифра гонорара тоже имеет значение. Я уже не пойду петь сейчас. Я могу дать очень хороших своих учеников, которые споют замечательно, в некотором плане даже лучше меня. Хочу вернуться к подвопросику, что сказала, что детей готовлю не попеть, а в шоу-биз. Попеть – у нас есть много разных кружков в бывших Домах пионеров, в Домах творчества. Если надо просто попеть, то он найдёт, где этим можно заниматься. Возглавляя Национальный центр – это единственный центр в республике имени Мулявина, – я беру на себя ответственность делать очень качественный материал, который будет соревноваться со взрослыми исполнителями. Я делаю презентацию ребёнка на европейскую сцену. Пройдя курс обучения в Национальном центре, ему уже не страшно будет где-то в другом месте. У меня есть ученики, которые учатся в Лондоне, в Королевской академии музыки. У меня есть ребята, которые закончили эстрадно-джазовые колледжи в Москве. У меня есть чем и кем гордиться. Если ребёнок для себя определяет эту стезю, ему после меня очень легко, он знает, как это надо.

- Светлана, в Беларуси есть шоу-бизнес или его нет?

- В Беларуси есть шоу. Бизнес немножко отдельно.

- Не будем говорить о бизнесе, потому что его нет. Давайте поговорим о мечтах, о детских мечтах. Я честно скажу, горжусь этим. Мы исполнили мечту одной маленькой девочки, для которой игра на арфе – это путь к выздоровлению. Эта девочка выступила на нашем финале, финале конкурса «Талент краіны», мы его покажем перед Новым годом. Говорят, что дети – это цветы жизни, некоторые говорят, что это мечта для папы и мамы. А если предположить, что дети – это музыка. На ваш взгляд, какая она?

- Очень трогательная история про арфу. Правда, это дорогого стоит. Я хочу сказать, что этот ребёнок до конца своих дней будет нести память об этом. Я знаю, что говорю. Я сама росла в многодетной семье без отца, и я знаю, когда совершался самый маленький поступок ради ребёнка, он до сих пор в моём сердце. Вам огромная благодарность за такие поступки. Ребёнок – музыка, я бы сказала, что это Пётр Ильич Чайковский «Времена года». Они разные.

Подписывайтесь на нас в Telegram