Режиссёр Александр Ефремов – о секретах кино и перспективах белорусских сериалов

Режиссёр Александр Ефремов – о секретах кино и перспективах белорусских сериалов

Гость программы «Марков. Ничего личного» – режиссёр, сценарист, актёр, народный артист Беларуси Александр Ефремов. 



- Александр Васильевич, вы художественный руководитель Театра-студии киноактёра.

- Да.

- Я знаю, что Вера Полякова и Сергей Лапаницын – это и ваши сотрудники.

- Да.

- В то же время они ведущие на телеканале ОНТ. Какова сегодня связь между театром, кино и телевидением?

- Я бы сказал, что фатализм присутствует в судьбе каждого искусства. Когда появился немой кинематограф, раздались трагические вопли по поводу того, что театра теперь не будет.

- Я помню, что и в фильме было сказано, что ничего уже не будет.

- Когда появился звуковой кинематограф, то все говорили, что он убьёт немой кинематограф. Потом, когда появилось телевидение, то все говорили, что театр и кино уже умерли. Затем появился интернет, все начали говорить, что телевидение умрёт. Слава богу, всё на прежнем месте, никто не помер, никто не исчез, и я думаю, что так будет продолжаться ещё очень долго.

- Это обнадёживает. Когда-то у меня была любимая программа о кино «Видимо-невидимо». И я не говорю про советские времена, когда была «Кинопанорама», которую, наверное, смотрели все. Сегодня такой жанр или даже такая передача о кино актуальна для современного телевидения? Её будут смотреть и в каком случае?

- Сейчас на наших каналах не очень много передач о культуре. Культура нуждается в популяризации. Извините, это достаточно отстранено от заданного вами вопроса, но человек рождается абсолютно бескультурен. И нет генной памяти на мировую культуру…

- Что будет вложено, то и будет на выходе.

- …но нуждается, чтобы мы ежедневно, ежесекундно, ежеминутно вкладывали в людей какую-то грань культуры, которую человечество наработало за века. И один из способов, который существует у кинематографа, телевидения и театра, заключается в том, чтобы возвращать эту культуру с экрана телевизионного или кинематографического, со сценической площадки. Речь идёт о жизнеспособности культуры.

- Насколько я знаю, мы с вами родились в один день – 1 мая. Это День труда. Рождение в такой день определило вашу трудоспособность? Вы – трудоголик?

- Я знаю, что я большой лентяй, поэтому я очень много работаю, чтобы не поддаваться этой лени. Конечно, я трудоголик.

- Я помню ваши работы ещё с советских времён. Иногда приятно признаться в собственной безграмотности. Я с удовольствием узнал, что «Наш человек в Сан-Ремо» – это ваш фильм, где вы выступали режиссёром. И фильм «Поводырь» – это классика белорусского кино, где вы режиссёр и сценарист. Это правда, что вы сняли восемь сериалов, но для российского рынка?

- Я снял больше восьми. Я снял пять фильмов о войне. Три из них – «Снайпер: Оружие возмездия», «Покушение» и «Немец» – сняты совместно с Белтелерадиокомпанией, с киностудией «Беларусьфильм», с московскими фирмами, которые выступали продюсерами. Эти фильмы окупились достаточно быстро. А потом я в основном работал с «Первым каналом» российским и с каналом «Россия». Там я снял два фильма о войне, снял фильм о Валентине Толкуновой, приключенческий фильм, снял мелодрамы. У меня было одно условие: я снимаю это всё в Минске, не выезжая отсюда.

- Они легко шли на эти условия?

- Да, они шли на эти условия. Это не свидетельствует о том, какой я выдающийся, просто продукт, который я делал, их устраивал, поэтому они мне предлагали другие возможности, сценарии.

- Мы достаточно далеко ушли от «мыльных опер». Сегодня в сериалах снимается много знаменитых актёров, хотя раньше это считалось немодным. На мой взгляд, поворотными стали «Карточный домик», «Во все тяжкие». Актёры поняли, что в сериалах карьера не хуже, чем в большом кино. Вас, «большого» режиссёра, снимать сериалы не коробит?

- Когда я только начинал, то казалось, что эта работа более низкого качества. Я сейчас читаю Паоло Соррентино (выдающийся итальянский режиссёр), который говорит, что бывают истории, на которых дыхания хватает только на два часа. Это истории для кино. Но бывают истории, где дыхания хватает на десять часов. Значит, это будет сериал. И сейчас режиссёрам стало престижно снимать сериалы. Соррентино снимал «Молодого Папу», сейчас снимает «Нового Папу». Соррентино – это звезда в итальянском кино, равная почти с Феллини, Антониони.

- Что такое современный сериал?

- Предположим, для меня это сериал, в котором рассказывается в романной форме история. В нашем географическом пространстве сейчас популярен сериал, который украинцы сняли, – «Крепостная». В нём в романной форме рассказана история о чрезвычайно нежной любви, чрезвычайно серьёзных, сентиментальных страданиях. Это рассказывается долго, качественно, и ты следишь за тем, что там происходит. Событий там наворочено огромное множество: убьют – не убьют, догонят – не догонят. И вместе с тем там есть поднятый исторический пласт, который рассказывает историю крепостного права.

- То есть ещё и образование?

- Конечно. Там есть культурный слой – рассказ о стране, которая пережила такой период – до 1861 года, пока не отменили крепостное право. Это история, которая трогает. Она обращена к сердцам, к разуму человека, потому что издевательства над человеком, которые там существуют, вызывают такие сострадание и неприязнь к определённому слою общества, она затрагивает чувства. Мы с вами говорили о чувствах. Что может быть важнее этого?

- Ничего, соглашусь с вами. Вячеслав Никифоров, вы и целая плеяда молодых сценаристов, которые были КВНщиками, а сейчас пишут сценарии для ситкома – те же Вадим Галыгин, Леонид Куприда. Я уже не называю актёров, телеоператоров и других киношных специальностей, которые востребованы сегодня. Вам не кажется, что российское телевидение сегодня во многом делают белорусы?

- Я не думаю, что во многом, но то, что там работают довольно интенсивно работники белорусской кинопромышленности, в этом нет ничего предосудительного. Слава Никифоров приехал сюда, и он готов снимать здесь, пожалуйста, нужно использовать его возможности.

- Я смотрю российский сериал и вижу наших актёров, которые идут по нашим улицам. Потом смотришь – и в титрах указан наш режиссёр или сценарист. Если зритель уже приучен и рейтинги есть у этих сериалов, то не пора ли нам самим заняться производством здесь?

- Давно пора.

- Что для этого нужно: кадры, условия, деньги? Или всё вместе?

- Самый главный вопрос, который здесь нужно задать, – зачем? Зачем мы хотим снимать у себя сериальное кино? Для того, чтобы заполнить контент, программу телевизионную? Или для того, чтобы решить ряд задач, которые стоят перед кинематографом? Я не думаю, что в задачу входит снять что-нибудь, чтобы заполнить программу на том или ином телевизионном канале. Всё равно мы будем ставить перед собой задачи. Задачи должны стоять очень серьёзные.

- Должна быть сверхидея?

- Конечно. Для меня чрезвычайно важна задача позиционировать Беларусь как страну с чрезвычайно высокой культурой. Но историю собственной страны мы не охватывали. Те, кто нас окружает, не представляли историю в этом качестве. Да, мы много снимали о войне и должны продолжать снимать, потому что у нас усиленно хотят украсть нашу Победу. И это выражено с большой очевидностью. Хотя войну Советский Союз выигрывал один, и никто ему не помогал. Битва под Москвой и под Сталинградом Советский Союз выиграл соло. А теперь об этом забывают. Это исключают начисто – участие Советского Союза в победе над фашизмом. Мы никогда не забудем эту тему, мы всегда будем ею заниматься. Но есть история этой страны. В XVIII веке игрались спектакли на территории Беларуси на семи языках. Такое можно себе представить? Это была действительно страна высочайшей культуры. Я хотел бы снять кино о сестрах-балеринах. В Шклове существовал балет Зорича, где танцевали две белорусские крестьянки. Там грандиозная история может быть. После того, как балет распался, одна из них оказалась в Варшаве, другая – в Санкт-Петербурге. Так или иначе, к становлению классического балета имеют отношение две белорусские крестьянки. Эта история, которая может поднять рейтинг нашей страны.

- Это вообще малоизвестные факты.

- Да. Помните, «как мы делали ракеты, перекрыли Енисей, так и в области балета мы впереди планеты всей». Мало исследована история и литераторами и кинематографистами. Я вспоминаю 1980-е годы, конец 1980-х. Я сравнительно недавно приехал в Беларусь. И я со своими друзьями пошел провожать ребят-евреев, которые уезжали из Беларуси. И был мрачный вечер, шёл дождь, мы стояли на вокзале, девчонки плакали. Эти люди уезжали в Австрию. Они не знали, куда они едут. К нам подошёл пьяный майор (около 30 лет ему было) без фуражки, с фингалом под глазом, стал просить у нас закурить. Очень долго говорил с нами. Говорил: «Что делать в нашей стране нечего, ведь армии нет». Говорил: то, что просит у нас закурить, так это от нищеты, от бедности. Но я бы хотел рассказать о стране, которая в начале 1990-х годов выглядела вот так. И какой она стала. И те ребята, которые уехали тогда, двое из них вернулись. И это может быть темой сериала, которая расскажет о стране вне зависимости от того, кто как относится к этому государству. Я сожалею, что в низовой культуре отсутствуют основополагающие принципы: историзм, патриотизм, этика и нравственность. Очень много надо об этом думать, говорить и очень много снимать. Должна быть государственная программа. Искусство, кино, масс-медиа способны очень много сделать для престижа государства. И прежде всего, с точки зрения идеологии. Пусть не пугает это слово либерально настроенную молодёжь, потому что искусство всегда было идеологичным, оно всегда отстаивало принципы, а то, что сейчас происходит вокруг нас… Происходит то, что сейчас образуются две цивилизации. И цивилизация славянских народов нуждается в защите, потому что на неё непрерывно существует атака. И война информации ведётся давным-давно. Я сейчас достаточно путанно говорю, но я говорю это ради того, что государственная программа по поводу кинематографа должна существовать. Зачем мы будем снимать кино? Зачем мы будем снимать сериалы? Мы должны восстановить. Сценарий сериала «Крепостная» написан восемью людьми – группой сценаристов, – потому что исторический пласт надо поднимать.

- Он должен быть достоверным.

- Да. Достоверным. У нас практически отсутствует школа драматургии, которая должна сейчас заняться, прежде всего, созданием сценариев, которые были бы правдивы, были бы нужны, которые бы рассказывали о Беларуси правду. Не ложь, придуманную кем-то…

- Но согласитесь, что это не может быть только делом Министерства культуры или заинтересованных режиссёров-сценаристов, как вы. Простой пример: наша инициатива. Молодые энтузиасты пришли ко мне с предложением попробовать снять «пилот» – черновой материал ситкома. Глаза горят, руки, как оказалось, умеют что-то делать, делать неплохо. Мы сняли, в ближайшее время будем показывать и обсуждать. Но ответьте как профессионал: ведь это не дело телевидения заниматься съёмками кино? Или мы должны в этом тоже участвовать вместе с вами?

- Но это риторический вопрос.

- Нет. Я хочу, чтобы вы ответили.

- Я отвечу, конечно. Это ваше дело. Это наше дело. Вы же не ради утешения собственных амбиций согласились на то, чтобы был сделан этот «пилот». Вы хотите, чтобы появился контент, появился продукт, который вы бы хотели показать. Вот это итог нашей работы.

- Я хочу, чтобы сформировался механизм. Вы называете этот механизм госпрограммой. Я согласен. Но механизм – это значит привлечь людей, дать им возможность.

- Конечно. Потому что, к сожалению, многие вещи придётся начинать заново, заново создавать. Создавать собственную киношколу, создавать собственную плеяду драматургов. С актёрами у нас, слава богу, пока всё в порядке. Есть актёры просто выдающиеся.

- Мы немножко затронули эту тему. Вы же посмотрели наш черновой материал?

- Да. Я не считаю, что это черновой материал. Я считаю, что это очень качественно. Да, там можно чуть-чуть…

- Попридираться? 

- Не попридираться, а посоветовать. Здесь чуть-чуть изменить, здесь чуть-чуть пояснить, здесь реплики не хватает, здесь монтажный стык можно сделать поэлегантнее и так далее… Но это, с моей точки зрения, очень перспективная работа. Она предполагает продолжение. Найдено изумительное место действия – заправка, где может происходить что угодно, потому что там постоянно меняются люди. Приезжают заправлять машины, приезжает каждый со своей историей, со своей судьбой, это может иметь продолжение. По 28-30 минут серия, в которой может быть и продолжение, может состояться основное событие. Это ход.

- Какими будут ваши рекомендации? Проект называется «Ночная смена». Это должны быть законченные серии или, чтобы подсадить зрителя, это должен быть длящийся сюжет, переходящий из серии в серию?

- Длящийся сюжет у вас уже заложен. У вас изумительная пара-тройка персонажей уже существует. Это их приключения, это их оценки. Официантка, дамский угодник... Их приключения могут иметь самые разные продолжения. Здесь могут появляться другие герои, со своими судьбами, судьбы могут продолжаться одну, две, три серии. За этим интересно следить. Они могут с нами вместе жить каждый вечер. Они могут каждый вечер возвращаться на экране и рассказывать о том, что с ними произошло в этот день, на этой неделе и так далее.

- Спасибо за такую оценку. Я думаю, что для ребят, которые занимались этим проектом и будут заниматься, это очень высокая оценка. Я всё-таки реалист, я не могу быть идеалистом, поэтому как руководитель должен считать. Кинопоказ на ОНТ занимает примерно 30% эфира, в комплексе. И это сравнительно небольшой показатель, если брать в среднем по Беларуси. В среднем по Беларуси, если брать все каналы в целом, – 36%. В абсолютных цифрах – не менее полутора тысяч серий сериалов и художественных фильмов в год. На других каналах цифры ещё больше. Выходит, мы обречены покупать зарубежный контент? И не надо этого бояться?

- Нет, конечно. Мы же существуем в контексте мировой культуры. Мы существуем в контексте мировой истории. Почему исторический сериал хорош? Потому что вне зависимости от того, на каких фонах он будет снят, сейчас это практикуется. Говорящие головы, исторические персонажи… Это достаточно дёшево. Есть какой-то интерьер, который соблюдён, есть ряд ситуаций, которые подтверждены историческими костюмами, боями и так далее. Но это история конкретного государства. Почему мы не можем рассказывать о своей собственной истории? Почему нужно нечто феноменальное? Почему о мифологии белорусской не должно появляться картин?

- И это будет продаваемо, на ваш взгляд?

- Я уверен в этом.

- Кинокритики утверждают, что пока сериальной индустрии в Беларуси нет. Да и вы сами подтверждаете это своими словами. Но потребность есть. К кому тогда «прислониться» режиссёрам, актёрам, сценаристам? К Минкульту, к «Беларусьфильму» или к телеканалу ОНТ?

- Я не думаю, что телеканал ОНТ будет противопоставлять себя.

- Только взаимосвязь, взаимодействие.

- Есть ситуации, когда будет «резонно» прислониться к «Беларусьфильму». И чаще всего к «Беларусьфильму». В сериале, который будете делать дальше, – я уверен, что его надо делать дальше, – очень много здорового, смешного и очень много интересного, перспективного. Но эти структуры должны быть объединены: Минкульт, «Беларусьфильм», каналы. Это не должно быть противостояние, это должна быть поддержка. С точки зрения государственной программы – зачем мы это делаем? Вот основной вопрос. Если мы делаем для того, чтобы прославлять Беларусь, рассказывать о её глубокой, глубинной истории, чрезвычайно интересной, необыкновенно важной, существующей в контексте мировой истории, то мы можем это делать, объединив усилия. У меня небогатый личный опыт, но когда «Беларусьфильм» работал с «Первым каналом», у меня появилась картина «Снайпер». Копродукция – это рядовое явление сейчас. Моя последняя картина называется «Танкист». Её, правда, ещё не выпустил российский «Первый канал» в эфир. Когда получится, я не знаю. Это то самое военное кино, о котором надо говорить.

- Оно уже несколько лет лежит?

- Два года.

- Два года. Есть надежда, что мы её увидим?

- Конечно. Я не знаю, что там за проблемы у продюсеров с руководством «Первого канала» России. Я надеюсь, что покажут. Алексей Чадов сыграл главную роль. Сыграл танкиста, который похоронен на территории Беларуси. После войны он уцелел, преподавал здесь. Подвиг его – он в одном бою подбил 22 немецких танка.

- Колобанов? Я уважаю этого человека в истории, который дважды представлялся к званию Героя Советского Союза и ни разу не получил. Уничтожить 22 танка в одном бою и самому не просто уцелеть, а воевать потом дальше! Он воевал на КВ-1.

- 152 попадания было в танк.

- Давайте о жанрах поговорим немножко. В современном сериале практически не осталось как такового чистого жанра. И вы тоже говорили о своём кино, что это просто доброе кино. Вы так говорили.

- Это была в каком-то смысле оговорка, потому что это стало восприниматься как ругательство. 

- А я думал, как новый жанр.

- Нет. Скорее, как ругательство. «Доброе» кино, я имел в виду, что это кино, не разрушающее человеческую личность.

- Несущее определённый позитив.

- Да.

- Что, на ваш взгляд, сегодняшнему зрителю ближе? Мелодрамы, комедии, ситкомы, фэнтези?

- Вы как человек высокопрофессиональный знаете, что существует определённая аудитория. Аудитория, которая с удовольствием смотрит мелодраму. Ничего другого им не нужно. Эти женщины обсуждают, кто кого полюбил, сколько раз изменил, какой подлец... Они воспринимают эту историю. Была удивительная история, связанная с индийским кино. Корреспондент «Литературной газеты» ещё в те годы решила написать статью о феномене индийского кино. И она пошла смотреть в «Ударник» индийскую картину в Москве. А там история принцессы, которая идёт, обивая босые ноги о камни, и поёт песню о том, что её опорочили, отобрали мешок с драгоценными камнями, выселили из дворца, жених от неё отказался. Закончилось всё хорошо: ей вернули мешок с драгоценными камнями, жених её снова полюбил. И рядом с корреспондентом сидела женщина лет 40, которая рыдает на этом фильме необыкновенно. И она осталась после кино и спрашивает: «Что с вами, вы кто?» – «Я в мануфактуре работаю, живу в Черёмушках, квартира однокомнатная, муж – пьяница, двое детей». – «Чего вы так плакали?» – «Так это кино про меня». Существует такая аудитория, которой не хватает в их собственной жизни той романтики, той красоты, о которой они мечтали всю жизнь. Их нужно в этом обвинять? Нет. Мы должны делать для них такое кино.

- Александр Васильевич, согласен. Но давайте подойдём немножко к хронометражу, к форме подойдём. Британский кинорежиссёр Энтони Уилкокс, который участвовал в создании «Перл-Харбор», вы знаете, пару лет назад запустил сериал. Одна серия длилась всего 15 секунд. Я не скажу, что этот сериал взорвал кинорынок или интернет-рынок, но он заставил задуматься о том, что формы меняются. На ваш взгляд, сколько сегодня должна быть продолжительность одной серии?

- Существуют фильмы, которые длятся 24 часа одним кадром. Просто взяли, включили камеру. Человек живёт сутки возле камеры. И вот это кино. Кто-то его же смотрит, наверное. Но не знаю, кто. Экспериментируйте, только чтобы это было не издевательство над человеком, не надругательство над ним. Потому что жизнь предлагает огромное количество подобных ситуаций. Надо, чтобы это было сделано с определённым смыслом и отвечало на вопрос «зачем?».

- Вы это видите как эксперимент.

- Да, конечно.

- Что в «следующих сериях» творческой жизни Александра Ефремова мы увидим?

- Сейчас я пока занимаюсь вплотную театром. Меня это радует, мне это необыкновенно интересно. Жду возможности, когда можно будет, с кем-то скооперировавшись, написать сценарий о том, о чём я вам говорил. Пока я не встречал таких людей. Но я верю, что они у меня появятся, и мы будем обсуждать эти две истории, которые меня необыкновенно привлекают, потому что в них есть что-то чрезвычайно важное для той страны, в которой я живу.

- Обычно мы заканчиваем программу философским вопросом. К концу третьего сезона сериала «Секс в большом городе» актрисы начали понимать, что город не такой уж большой. А если серьезно, чему должно сегодня учить кино, большое кино, сериальное кино? Или оно может быть просто развлекательным?

- Вы знаете, я вижу, что у нас существует зритель, который приходит в театр, чтобы «поржать». Они могут уйти со спектакля серьёзного, потому что там не оправдались их ожидания. У меня есть спектакля 2-3, где можно смеяться с удовольствием, смеяться весь спектакль… Но во всех этих спектаклях я всё равно стараюсь.. У меня есть спектакль о том, как 63-летний мужчина пришёл к 61-летней женщине (она потеряла мужа, он – жену), чтобы посвататься, чтобы пожениться. И он уговаривает её выйти за него замуж и переспать с ним. Смешно? Смешно. Но люди ходят туда, и я вижу, что они приходят ещё и потому, что подобного возраста людей мы как бы исключаем из своей жизни. Они как бы кончились. Нет особого смысла ставить кино или спектакли. А оказывается, они поразительно живые, они страдают от одиночества, они хотят любви, они хотят ласки, нежности. И мы им это даём в этом спектакле. Я стараюсь найти в таких вещах какую-то идею, какой-то посыл, который рассказывает о людях, и об их незащищённости эмоциональной, и о нужде. Веры в них и надежды по поводу их дальнейшей жизни. И это очень важно.

Подписывайтесь на нас в Telegram

География:
Новости Минска