Места, где боль чувствуется до сих пор: о концлагерях на территории Беларуси и цене Победы в Великой Отечественной

Места, где боль чувствуется до сих пор: о концлагерях на территории Беларуси и цене Победы в Великой Отечественной

Дата, которую мы обязаны вспомнить. Сегодня – Международный день освобождения узников фашистских концлагерей. 11 апреля 45-го года вспыхнуло восстание на территории самого крупного концентрационного лагеря – Бухенвальда. Травля, пытки, душегубки – все эти атрибуты нечеловеческой жестокости белорусы сполна испытали на себе во время лихолетий Великой Отечественной. Впрочем, что такое концлагерь, наши предки узнали еще раньше. Еще в 1934 году в городе Береза-Картузская (сегодня это город Берёза Брестской области) был создан концлагерь, куда польская власть отправляла коммунистов, представителей национальных движений и нацменьшинств. В том числе и белорусов, которым была уготована незавидная судьба – работа до изнеможения и минимальный голодный паёк. Корреспондент ОНТ посетил места, окруженные «веревкой дьявола», где боль слышна и чувствуется до сих пор.


Терновый венец Спасителя – символ обречённого на муки. И это – тоже! Фрагмент «границы ада» – концлагеря Тростенец возле Минска. Сняли колючую проволоку в 1944-м первые сотрудники Музея истории войны, которая реально ещё не закончилась. Пока не названо имя последней жертвы.

Сергей Тукало, заведующий сектором музея истории Великой Отечественной войны: «Надо понимать, что концлагеря и лагеря смерти – это не одно и тоже. Потому что концлагеря -– это места массового заключения людей по политическим, расовым, религиозным и другим мотивам. С 1941 года начинают создаваться лагеря, которые уже рассматривались как "фабрики смерти", как "комбинаты смерти". То есть это были места систематического, организованного убийства».

Бухенвальд, Освенцим, опять же – Тростенец. Слово «концлагерь» сегодня ассоциируется с нацистами, но чудовищный эксперимент Третьего рейха был не первым в истории. Фотокадры конца XIX века – британские concentration camps в Южной Африке. А это уже – 1934. Самый центр Европы.

Галина Кравчук, научный сотрудник Берёзовского историко-краеведческого музея: «Первый комендант лагеря Болеслав Греффнер проходил стажировку в немецких концлагерях. И он так говорил, что "из нашего лагеря есть два пути выхода – на собственные похороны, или в дом умалишённых". Условия были очень жёсткими. Всё должно было делаться молча. За те же разговоры, за просто шевеление губами людей наказывали».

Уголок в музее, скромная стела в районе «Красных казарм». Тема польского концлагеря «Берёза-Картузская» долго считалась «сложно-вежливой». Не скрывали, но и не акцентировали. Мол, к чему былое бередить между соседями. До 1939-го – пять рядов изгороди из той самой «верёвки дьявола».

Фёдор Трутько, сын узника концлагеря «Берёза-Картузская»: «Переступив сюда порог, ходить уже не разрешалось. Только бегом. Хоть на месте, но бежать. Иначе, дубинкой по спине. Коленками ходили по битому кирпичу, "гусиным" шагом, "куриным" шагом», животом вверх. Укладывали на спину, и должен так идти. Если слабо идёшь, стоит через каждые 30 м полицейский и подгоняет тебя дубинкой».

Сейчас ему – 93. А когда было 9 лет, отец оказался за лагерным «порогом». Отправляли в «Берёзу-Картузскую» без суда и следствия белорусов, украинцев («неугодные» народы во Второй Речи Посполитой) и даже самих поляков. Срок изоляции – до 3 месяцев. Продлевали – без волокиты.

Фёдор Трутько, сын узника концлагеря «Берёза-Картузская»: «Карцер здесь был в подвале, глубоко под землёй. Тёмные комнаты 2х3 метра, с цементными полами, без света, без ничего. Только стены. Слабому человеку здесь было не выдержать».

Концлагерь «Берёза-Картузская» – одна из основ «санации» (оздоровления). Установил особый режим 95 лет назад, после военного переворота, «начальник государства» Пилсудский. Ряд учёных считают, что «санация» и привела в 39-м году дружественную Германии Польшу к катастрофе.

Галина Кравчук, научный сотрудник Берёзовского историко-краеведческого музея: «Когда человек был, действительно, доведён до изнеможения, узников отправляли в Кобринскую больницу. Видно, поэтому и статистика по смертности в лагере была такая низкая. От 8 до 10 тыс. узников прошли через лагерь».

«Бесов» не изгнать. Чёрные вороны по-прежнему вьются над этим местом. 100 км от Берёзы – такая же гнетущая атмосфера. Колдычево обнесли «колючкой» весной 1942. Зло вершилось и вокруг. Словно крест этот дуб, на котором «звери» распинали и вешали людей. Забавы ради.

Зинаида Мороз, краевед, библиотекарь Городищенской горпоселковой библиотеки: «Охранял лагерь 13-й батальон, который был набран из местного населения. К сожалению, предатели были во все времена. До 43-го года комендантом лагеря был Алексей Бобко. В лагере мог оказаться любой. Допустим, за то, что подозревался в связях с партизанами. Целыми семьями. Последнюю тысячу узников Колдычевского концлагеря расстреляли там, где стоит памятник "Скорбящая мать". Женщины и мужчины были расстреляны, а дети были погребены заживо. То есть их просто бросали в яму и засыпали землёй. Они погибли от удушья».

Евреи, цыгане, белорусы, поляки. 22 тыс. человек «остались» в Колдычево навсегда. Около 260 «лагерей смерти» действовали в «сороковые, роковые» на территории оккупированной Беларуси. Наша земля усеяна костями невинно загубленных душ. Достаточно просто посмотреть под ноги.

Вадим Кошман, заведующий центром археологии Института истории НАН Беларуси: «Когда мы говорим о жертвах лагеря Тростенец - 206 500 человек – нужно понимать, что значительная часть людей, которые похоронены и покоятся сейчас здесь на Благовщине либо в Шашковке, они не были в Тростенце как лагере. То есть они оказались на расстрельном полигоне этого лагеря. Их привезли из Минска. Сам по себе лагерь не был для целенаправленного уничтожения людей. Это был лагерь для эксплуатации людей и получения определённых дивидендов».

«Легче воздуха, крепче виски, дешевле пыли» – поэтично описал в 1870-х американский фермер своё изобретение для ограждения сельхозугодий. Вскоре его стали применять против людей. Дахау, Берёза-Картузская, Бухенвальд, Колдычево – у них всех было одно общее: колючая проволока.

Такое забывать нельзя. И не будем. Вопрос, какой ценой Беларуси далась Победа, по-прежнему один из самых дискуссионных. Официально, «скромно-вежливо», говорим о более 2 млн 357 тыс. человек. Но все ли жертвы известны? Это не мёртвые цифры, они «режут» по живому - и вчера, и сегодня, и завтра.

Подписывайтесь на нас в Telegram