Игорь Тур: убийство сотрудника КГБ, зачем жена айтишника вела съемку и причина агрессии в обществе

Игорь Тур: убийство сотрудника КГБ, зачем жена айтишника вела съемку и причина агрессии в обществе

Убийство сотрудника КГБ при исполнении – пока идет следствие, эту трагедию обсуждают в каждом коллективе и семье. ОНТ – не исключение. О символизме ситуации, неизбежности конфликта и уроках, которые еще предстоит вынести – в проекте «Марков. Ничего личного». Журналистcкий взгляд от политического обозревателя Игоря Тура.


- Марат Марков: Ряд статей по факту убийства офицера КГБ начинается с того, что «ОНТ показало смонтированное видео трагедии». Показать убийство в прямом эфире – это последнее, что мы бы хотели поставить в эфир. Но это реальность. Сложно говорить о всех нюансах этого дела. Сейчас это дело следствия, и нам еще многое предстоит узнать. Но и молчать в этой ситуации невозможно, потому что убили правоохранителя. Хладнокровно и цинично. Подло, преступно. Поэтому сегодня мы обсудим эту тему с коллегой. Примерно так, как каждый из нас обсуждает эту трагедию в своем коллективе или в семье. Мы не претендуем на истину, но хотим чтобы хоть кто-то об этой ситуации задумался.

Итак, Игорь, ты не видишь в этой жуткой ситуации своего рода символизм? Погибли два человека, которые, по сути, представляют собой прошлогоднее противостояние. Айтишник и силовик. Преступник, который за благами и льготами забыл, что значит Родина, и человек, который стоит на страже Родины. Этот конфликт был неизбежен?

- Игорь Тур: Откровенно говоря, мы достаточно много ведь обсуждаем эту историю, в том числе с друзьями, коллегами. Некоторые мои коллеги, друзья буквально вчера говорили: ты имеешь полное право сказать «а я же говорил». Как мне кажется, что-то подобное было совершенно неизбежно по одной простой причине. Нужно понимать, что есть терроризм. Мы сейчас говорим о том, что человек, сознательно убивший сотрудника КГБ, это террорист. Что происходило в прошлом году? В прошлом году все начиналось с политики, когда некие силы, оппонирующие действующей власти, пытались некими политическими методами прийти к этой  самой власти. Достаточно быстро стало понятно, что это невозможно. И оппоненты Лукашенко пришли к выводу, что так не получится. Важный момент, который, как мне кажется, по прошлому году немного недооценен. Объединение штабов закончило политику и началось психологическое давление на действующую власть. Потом начались выходы людей на улицы – показать, что нас якобы много, якобы электоральное большинство. Но это уже началась не политика в чистом виде, что должно было быть в электоральную компанию. Попытки выводить людей массово на улицу продолжались достаточно долго с разной степенью успешности. Но, тем не менее, продолжались. 25 марта 2021 года в знаковую дату для той стороны не получилось сделать ничего. И, соответственно, в этот момент, я глубоко убежден, оппонирующая сторона перешла на новую, иную форму работы, которую как раз можно назвать близкой к террористической, а по факту затем – к терроризму. Терроризм по своей сути и по определениям самым простым – это политика, которая реализовывается систематическими действиями по устрашению власти и общества. Но терроризм это во многом политическое движение. Цель сейчас тех, кто за рубежом – сделать так, чтобы система и люди внутри системы, внутри этой страны боялись. Террористические организации возникают на основании того, что некая одна сторона адекватно понимает, что не может противостоять другой стороне в открытом конфликте. «Беглые» и их сторонники, адепты, что хотели в блицкриг продемонстрировать прямое столкновение «фронт на фронт» с силовиками, сейчас у них такой возможности нет. И они вынуждены уходить в методологию терроризма. То есть это разовые акции устрашения всего населения Беларуси.

- Марат Марков: Даже в твоем вопросе, уже в начале, чувствуется осторожность в терминологии. Мне кажется, мы должны уйти от этой осторожности. Нужно называть вещи своими именами. Это террор. И он объявлен государству, он объявлен белорусскому народу. Когда я смотрел это видео, я не мог отделаться от мысли, что все это происходит как в компьютерной игре. Камера, ракурсы. Абсолютно хладнокровно снимающая женщина. Как будто есть еще пять жизней и эта – пробная. Здесь очень мало адекватности, как и в ситуации с пермским стрелком и с другими, которые были раньше. Ты видишь какую-то связь с этими событиями?

- Игорь Тур: Связь, конечно, есть. И пермский стрелок, и ситуация, которая произошла у нас, - это показатель человеческой незрелости психики. Потому что люди с неустойчивой психикой живут, скажем так, считая, что жизнь – это некий черновик, а потом, возможно, будет еще возможность прожить как-то по-другому. Это такая базовая, условно говоря, психология. Нет ощущения, что жизнь происходит здесь и сейчас. Плюс еще, о чем однозначно можно и нужно говорить, это перенос инструментария социальных сетей в реальную жизнь. Потому что, когда человек достаточно долго пишет какие-то комментарии в адрес силовиков, чиновников, журналистов, комментарии, которые однозначно нарушают закон, но с ним ничего не происходит. Его не арестовывают, он не получает штраф. Начинает расти ощущение безнаказанности – «я все могу». Постепенно это так или иначе переходит в жизнь. Даже если не берем этот случай, эту трагедию. Но мы все чаще замечаем, что все общество, и речь не о политической ситуации, немножко чуть агрессивнее где-то, где-то резче в выражении своих чувств. Все проблемы Европы с мигрантами, с протестами и так далее порождены именно этим – свободой и безнаказанностью в выражении мнений, резких, агрессивных, в интернете. А потом это вываливается в оффлайн. Приблизительно то же самое произошло и в Перми, произошло у нас. Человек свою агрессию долгое время выплескивал строго в интернет, с ним ничего не произошло, и эта агрессия начала выплескиваться в жизнь реальную. Стираются грани между жизнью в интернете и жизнью реальной, между правилами там и там.

- Марат Марков: Не выходит из головы один вопрос. Убийца офицера КГБ при исполнении, он не похож на камикадзе. На что тогда он и его жена рассчитывали, когда готовились стрелять, готовились убивать?

- Игорь Тур: Думаю, они были убеждены, что обратный огонь силовики не откроют. Просто повяжут. Что-то произойдет, но либо будет выстрел предупредительный, выстрел в корпус, но не смертельный, не фатальный. Думаю, они были убеждены, что до убийства дело не дойдет. Не исключаю, что, возможно, и не было желания у этого айтишника убивать силовика, но было явное желание сделать выстрел. Нужен был двум этим людям, айтишнику и его жене, некий конфликт с применением оружия. Но они были по какой-то причине, есть у меня догадки, были уверены, что они оба останутся живы.

- Марат Марков: Но для чего? Есть информация, что, возможно, это гражданин другого государства. Возможно американский гражданин, возможно, гражданин Израиля. В разных источниках пишут разные вещи. Они рассчитывали на это? И еще второй момент, я просто подчеркну. Просматривая это видео, возникает ощущение, что идет трансляция, и эта трансляция идет куда-то.

- Игорь Тур: Сейчас ключевой момент – все ждут, будет ли видео, которая снимала супруга. Пока его нет. Соответственно, понятно, что мы все ждем версию следствия, это дело не быстрое. Потому что были жертвы, нужно очень досконально разобраться. Но внешне, учитывая то, что мы наблюдаем, как работают те, кто за рубежом, по созданию напряжения в обществе, приблизительно может выглядеть так. К этой супружеской паре стучится в дверь милиция, они оба прекрасно понимали, что это либо милиция, либо КГБ. В общем, что это силовики. Оба прекрасно понимали, чтобы не пытались «беглые» рассказывать, что они не знали, что ломился в дверь непонятно кто. Они представились: откройте дверь, мы правоохранители. Скорее всего, в момент, пока был стук в дверь, эти два гражданина решали, что они будут делать. Скорее всего, они кому-то написали – за советом. Я не знаю, либо это какие-то экстремистские организации, либо какому-нибудь редактору Telegram-канала. Либо кому-то из «беглых» в Варшаве, либо в Литве. С вопросом «что делать?». Вот к нам сейчас стучатся в дверь, что делать. Приходят к выводу, что в доме есть оружие. И, скорее всего, был совет откуда-то извне в телефон, скорее всего супруге – снимайте все на видео. Ведь сама мысль, что, когда люди стоят с оружием, готовятся стрелять по силовикам, расставляют камеры для того, чтобы все попало на видео, эта мысль сама по себе глупая. И этим двум людям она не нужна. Она нужна кому-то третьему. Это видео было нужно кому-то еще. Камеры расставлены. Соответственно, скорее всего, был совет снимать все куда-то в трансляцию. Эта женщина, скорее всего, вела прямую трансляцию кому-то, вела стрим, кто-то этот стрим записывал в надежде на следующее. Скорее всего, стрим у нее не сохранился. Скажем так, чтобы понять, как действует враг, нужно пытаться думать как враг. Совет, скорее всего, был следующий: веди стрим, мы будем здесь записывать, условно в Варшаве сидя, потом остановишь запись, у тебя ничего не сохранится и предъявить тебе будет нечего. А на резонный вопрос «так а что будет с нами», скорее всего, и супруга айтишника и он сам задавали, скорее всего третья сторона убеждала, что белорусские силовики ни в коем случае не выстрелят, все будет хорошо. Вас там, допустим, повяжут, заберут в СИЗО. Мы будем о вас много говорить, будете настоящими героями, и в новой Беларуси, которая все никак не наступит, все с вами будет замечательно. Скорее всего, наслушавшись таких рассказов, эти оба гражданина были совершенно спокойны. Одна была совершенно спокойна, когда снимала все на видео, как ее мужа могут убить и убивают, а второй был абсолютно спокоен, когда доставал ружье и стрелял в силовика. Это внешнее спокойствие от кого-то привнесенное.

- Марат Марков: Ты много работаешь с информацией, даже готовя собственные программы. А что было бы в любой другой, «демократической», стране с этой женщиной на заднем плане.

- Игорь Тур: Я даже скажу, что в Беларуси ребята, которые работали в группе задержания, обязаны были работать по этой женщине на поражение. Потому что есть прямая угроза сотруднику силовой структуры. В этом случае по всем инструкциям работается на устранение всех возможных иных людей, которые могут точно так же достать оружие и произвести выстрел. Возможно, у этой женщины тоже где-то был пистолет. Пока мы об этом ничего не знаем, но чисто теоретически он мог бы быть. А в любой «демократической» стране само появление оружия в руках у кого бы то ни было приводит к зачистке всего помещения без разбора. Мы же видим на видео, что эта женщина еще выглядывает из-за угла, смотрит, что происходит. В любой стране, США, Германия, Франция, она бы получила пулю между глаз вообще без разговоров. Абсолютно точно.

- Марат Марков: Много постов и разговоров сейчас начинается с того, что в Беларуси не будет так, как раньше. Вот на твой взгляд, что именно будет по-другому? И хорошо это или плохо?

- Игорь Тур: В первую очередь есть плохо. Но все зависит от того, что мы будем делать дальше. К сожалению, случился прецедент открытого противостояния, скажем так, двух конфликтующих сторон. Вообще ведь, когда мы говорим, что это печально, когда общество расколото – это не совсем четкая формулировка. На мой взгляд, ядро общества, те люди, которые поняли, что события предыдущего года не есть нормально, те люди, которые хотят вернуться к спокойной нормальной жизни, – это абсолютнейшее большинство нашего общества. Но сначала с одной стороны появились люди, которые любыми методами готовы что-то защищать. Те самые бчб-радикалы, экстремисты. С другой стороны, в том числе, ситуация текущей недели и во многом еще события прошлого года, которые очень больно отозвались на многих людях. Вот эта вся травля, буллинг – агрессия появилась и у части общества с прогосударственной позицией. Но это ответная агрессия, безусловно. Первыми начали именно бчб-радикалы. Хотя агрессивная часть общества и с нашей стороны тоже есть. И вот произошло некое столкновение двух идеологий, которое закончилось конфликтом и смертями. Вы же помните, когда был случай – дедушка голосует за Лукашенко, и какой-то пьяный отморозок начинает его избивать. Это все снимается на камеру. Это опять прямой конфликт. Если бы в тот момент рядом был кто-то с похожей агрессией к оппоненту с нашей стороны, случилась бы драка. Самое простое. Вот сейчас столкнулись две идеологии, что привело к двум смертям. И общество будет сейчас в напряжении, потому что все посмотрели, что это столкновение одной позиции и другой, они диаметрально противоположные, может приводить к крайне негативным последствиям. Этого раньше у нас никогда не было. Всегда как-то решалось относительно мирно, разговорами, уговорами, обсуждениями. Случился конфликт. Сейчас обе эти стороны должны задуматься над тем, что это вообще произошло и что это ненормальным совершенно для всех.

- Марат Марков: Я бы даже слово «конфликт» использовал крайне осторожно. Если исходить из правил юриспруденции, правом на насилие обладает только государство. И понятие «конфликт» в отношении сотрудника правоохранительных органов, нельзя его использовать, потому что здесь не столкновение идеологий. Мы же не говорим, что преступник, который нападает на улице, грабит и так далее, у него своя идеология по отношению к человеку, в отношении которого он совершает преступление. МВД же так и отреагировало. Ответ на убийство офицера КГБ, и вчера глава Администрации это подчеркнул, и Президент это четко обозначил, ответ будет жестким, адекватным, но, главное, законным. Именно потому, что законным правом обладает только государство. То есть силовики сейчас будут действовать, как в «развитых демократиях». То есть, дверь не откроют – она будет сломана, дальше светошумовые гранаты. Не будут подняты руки или человек не ляжет на пол – будет огонь на поражение. Я понимаю, для кого-то это жесткие меры, но это для тех, кто не в теме. Ты же сам знаешь примеры. В США полиция последние годы лидирует в этом списке и ликвидирует по 1000 человек в год. Дальше – больше, берем Буэнос-Айрес или Рио-де-Жанейро. В Рио, по-моему, в одном только городе за 2019 год силовики ликвидировали 1900 человек. Даже в Германии, где у полиции есть правило «хороший полицейский не стреляет», только в 2018 году полицейские убили 11 человек и применили оружие 56 раз. Ты сам приведешь какие-то другие примеры, дополнишь тему?

- Игорь Тур: Я бы дополнил по Беларуси. Государство, безусловно, должно обладать монополией на применение легальной физической силы, в том числе силы огнестрельного оружия. Это один из принципов крепкого государства. К чему приводит отсутствие этой монополии, мы видим по примеру Украины, когда появление где бы то ни было оружия либо просто возможность совершения насилия и сама мысль о том, что насилием можно что-то решить, не будучи представителем власти, приводит к тому, что власть теряет свой авторитет. А в Беларуси очень долго и очень успешно, несмотря на скепсис оппонентов, если порассуждать и подумать объективно, так оно и есть. Был социальный договор между государством, и правоохранительной системой, и гражданами государства. Граждане этого государства обязались исполнять закон, не пытаться применить физическую силу друг к другу и к сотруднику правоохранительных органов, в том числе не применять огнестрельное оружие. В свою очередь, правоохранительная система Беларуси крайне редко использовала оружие, крайне редко использовала некие спецсредства. Вообще, сам факт того, чтобы пистолет из кобуры доставался, был крайне редким. Это еще особенность постсоветских стран, которая так или иначе на нас отражается. За любой выстрел, за любой патрон сотрудник любого силового ведомства пишет миллиарды отчетов. Скажем, так, нежелательно доводить до этого. В любой ситуации, мы знаем много примеров, когда в новогоднюю ночь пытаются зарезать сотрудников, мы всех их помним, его пытаются зарезать, он до последнего не достает пистолет, чтобы не стрелять в гражданского. Этот факт в нашем обществе очень сильно недооценен. Смертей от огнестрела в Беларуси настолько мизерное количество, что этот единичный случай приводит нас всех в ужас, что такое вообще возможно. Но, действительно, в западных странах это абсолютно нормальное явление. Потому что западные страны, уходя в некую демократию, теряют вот эту монополию на, в том числе, применение легальной физической силы. Это ж демократия – «можно и нам, раз можно и государству». И на этом фоне происходят некие конфликты, а любой конфликт масштабируется всегда до применения спецсредств, оружие – как крайнее спецсредство.

- Марат Марков: Игорь, сейчас ты очень плотно заходишь в интернет со своей «Пропагандой» и со своими стримами «Главный. Тур». Эта ситуация стала во многом показательной. Огромное количество комментариев и постов от, как мы их называем, «ябатек» забанены. Как, на твой взгляд, можно работать на площадках, где есть правильные и неправильные убийцы.

- Игорь Тур: Для начала – делать это очень сложно. Вы же как председатель правления прекрасно знаете, что мы принимали решение создать второй YouTube-канал по причине того, что высока вероятность того, что наш продукт с нашим мнением будет забанен. Просто потому, что это мнение не то, что YouTube или иная платформа с мнением, отличным от нашего, сочла нужным удалить.

- Марат Марков: Далеко ходить не надо – Russia Today.

- Игорь Тур: И ты всегда живешь и работаешь с осознанием вероятности того, что в любой момент оппонирующая сторона на этих платформах может нажать на кнопку, и весь твой продукт пропадет. Поэтому ты вынужден подстраиваться под них. Но работать там нужно, потому что это изначально враждебная территория, и мысль, которая транслируется оттуда, очень сильно влияет на наше общество. Как избежать ситуации, что Facebook или YouTube банит то, что сочтет нужным? Когда нельзя обсуждать выборы в США, это тут же банится. Но можно нести всякую чушь про выборы в Беларуси. Это решают сами эти платформы, не подконтрольные, не подчиненные плюс-минус никому, кроме денег. Работать сложно. Не думаю, что есть вариант некую альтернативную площадку создавать. Но, во всяком случае, работать чуть аккуратнее, но нести государственное мнение в интернет очень нужно. Наверное, есть резон обратиться к людям с прогосударственной позицией. В интернете, к сожалению нашему как сотрудников телевидения, сейчас идет война. Нам бы очень пригодилась ваша помощь активная – лайки, комментарии. Для меня сама мысль, что сейчас сижу или в стриме говорю «ставьте свои лайки», она для меня как для тележурналиста чуть-чуть даже неприятная и оскорбительная. Я просто делаю свой продукт и понимаю, что зритель мой это смотрит. А сейчас вынужден в YouTube просить нажать на колокольчик, как блогер какой-то.

- Марат Марков: Как и все мы. Потому что понимаем прекрасно, что сейчас это имеет значение. Я с позиции старшего подскажу один ход, который не так давно появился совершенно случайно. Мы назвали один из наших материалов на YouTube «Недовольны Лукашенко». Как только эта фраза появилась, понятно, вырвана из контекста в определенной степени, моментально пошли просмотры, моментально YouTube начал сам раскручивать это видео. Поразительно.

- Игорь Тур: Хороший вариант. Но, опять же, таким образом мы понимаем, что эти площадки реагируют и готовы продвигать продукт по отношению к Беларуси и к прогосударственной позиции Беларуси исключительно который с негативом. «Недовольны Лукашенко» и «Довольны Лукашенко» соберут слишком разное количество просмотров. Не потому, что это кому-то неинтересно и интересно, а потому что алгоритмы YouTube работают так, чтобы что-то позитивное о Президенте Беларуси не поднималось вверх. Мы четко видим, как с этим бороться. Наметки, я думаю, есть у всей системы. Но это не быстрый процесс.

- Марат Марков: Не хватит эфира, чтобы показать все сообщения Telegram-каналов с призывами покупать оружие, с обработкой белорусов. Их же обрабатывали долго, накачивали эмоциями специально и писали «покупайте оружие», «делайте схроны», «готовьтесь убивать». Да и прямые призывы – «убивайте». По отношению к тебе, по отношению к Азаренку, Гайдукевичу. И писали те, кто не находится в стране. И тут с виду обычный белорус и необычное бесчеловечное поведение. На твой взгляд, это только начало?

- Игорь Тур: Это сложный вопрос. Я очень боюсь, что это только начало. Но я также уверен и верю в то, что продолжения не последует. В том числе по этой причине я считаю, что события этой недели повлияют очень сильно на то, что будет в Беларуси. Очень надеюсь, что сейчас правоохранительная система чуть жестче отнесется к людям, у которых есть оружие. Я понимаю, что есть охотники, добропорядочные, и в мыслях у них нет ничего совершать. Но, опять же, ситуация достаточно специфическая. Убийство произошло с использованием охотничьего оружия. Возможно, есть резон пересмотреть хотя бы временно правила оборота огнестрела в Беларуси, дабы исключить саму возможность совершения чего-то подобного. Потому что в первые дни, недели после одного такого инцидента вероятность того, что что-то повторится так называемыми подражателями возрастает. Я глубоко убежден, что вся правоохранительная система в тотальнейшем напряжении для того, чтобы исключить возможное повторение этой ситуации. В будущем, я думаю, такие ситуации открытого противостояния с использованием оружия не будут повторяться. Но к сожалению моему, еще какое-то время вероятность столкновения людей с разными взглядами сохраняться будет. Тут, конечно, очень многое зависит от того, как в том числе мы с вами будем работать, и коллеги наши с других телеканалов, дабы показать, что открытое противостояние на самом деле вообще никому не нужно. В Беларуси это не нужно никому. Можно придерживаться любых политических взглядов, можно по-разному относиться к фигурам политическим, медийным, к чиновникам можно относиться по-разному. Но вот эти конфликты – это последнее, что нам нужно. Это нужно тем людям, которые находятся за рубежом и в этих конфликтах не участвуют, а пытаются снять сливки для себя любимых с того, что внутри происходит какая-то каша, бурление, какие-то проблемы. Но нам-то эти проблемы не нужны.

- Марат Марков: Не могу понять, как это можно говорить в отношении своих же сограждан.

- Игорь Тур: Мы уже не их сограждане, они уже не наши сограждане.

- Марат Марков: Кто они?

- Игорь Тур: Я бы назвал их людьми без гражданства. Это бизнес, каждый из этих людей не живет в Беларуси, их проблемы в Беларуси никак не коснутся. То, к чему они призывают, это либо начало либо начало с продолжением гражданской войны. Гражданская война – это смерти, боль, это в конечном итоге высочайшая вероятность развала государства. Их это совершенно никак не касается. Они в разных странах сидят на западе, зарабатывают просмотрами своего контента деньги, получают какие-то гранты. У них все в жизни хорошо. Они не имеют никакого отношения к самой Беларуси. Они на возможном желании создать в Беларуси проблемы зарабатывают и хайпуют.

- Марат Марков: Раньше было понятие «люди мира». Это получается «люди без мира». У меня в студии недавно был Яков Кедми. По сути, он работал и даже возглавлял спецслужбу Израиля «Натив». Мы же понимаем прекрасно, что этот пример, который часто озвучивается, Израиль принял в свое время для себя решение и всегда везде доставал террористов, которые совершали акты террора в отношении граждан Израиля либо на территории Израиля, они их доставали в любой точке мира. Может быть, пора и нам применить этот пример в отношении людей, которые являются очевидными террористами или призывают к террористическим актам на территории Беларуси?

- Игорь Тур: Я – за. Я думаю, что события этой недели очень поменяли к этому вопросу отношение как раз-таки той части наших граждан, которые, скажем так, придерживались нейтралитета, жили уже как раньше. Но они увидели, что может случиться. Могут случаться смерти. И для того, чтобы новые смерти не случались, чтобы не звучали новые призывы убивать, «на вилы» поднимать, этих людей нужно и можно «доставать» любыми методами, которые Беларусь сочтет нужным.

- Марат Марков: Ты же наверняка залез в иностранные источники после этого источника. Я как-то не заметил материалов об убийстве при исполнении. Вот так, например, отреагировал BBC – «В Минске застрелили IT-менеджера», «власти заявили, что он убил сотрудника КГБ». То есть застрелили айтишника и власти заявили. То есть ставится под сомнение даже этот факт. То есть мы видим очевидным цирк и профанацию. Или я что-то пропустил и ты видел другие заголовки в зарубежных СМИ? 

- Игорь Тур: Практически не было других. Зарубежный зритель касаемо Беларуси живет в вакууме информационном. У него представление о Беларуси исключительно по таким заголовкам, что у нас здесь террор, убивают всех подряд, если ты IT-менеджер, тебя рано или поздно застрелят. Такое мнение формирует западная пресса. Западная пресса демонизирует Беларусь. И сейчас будет сравнение, которое так не нравится нашим оппонентам. Посол Беларуси в Таджикистане и Афганистане, когда сказал, что западная пресса демонизирует «Талибан», а это была действительно демонизация, посол был абсолютно прав. Но начался какой-то вой, что Беларусь якобы собирается сотрудничать с талибами. Вообще, «Талибан» такая плохая организация, а тут обвинения в том, что Запад демонизирует… А потом мы смотрим, что Запад абсолютно нормально готов сотрудничать с «Талибаном», они уже перестраиваются. В отношении Беларуси на Западе западными СМИ ведется точно такая же демонизация. И наша попытка работы в интернете по большому счету направлена не на внутренний рынок, у нас хватает аудитории телевизионной, газетной, радийной, чтобы нашу повестку продвигать внутри страны. Но на Западе читают вот такие заголовки, и у них складывается мнение вот такое о Беларуси. Это проблема, которую решить сложно, потому что это все-таки глобальная и объединенная и неплохо работающая машина «продемократической» пропаганды.

- Марат Марков: Есть еще одно чудо журналистики. «Всем белорусам, которые посочувствовали минчанину, смертельно ранившему сотрудника КГБ, грозит наказание». Это заголовок. То есть не «хайпующим на смерти», не «глумящимся над правоохранителями и погибшим правоохранителем», а просто «сочувствующим». Первый термин. И уже вчера начали появляться фото таких героев и видео. Как ты относишься к наказанию и публичной порке тех людей, которые высказывали такое пренебрежение в отношении погибшего сотрудника правоохранительных органов, который, по сути, защищал их. И история с летчиками, которые погибли в Барановичах, она же должна была чему-то научить.

- Игорь Тур: Опровергну заголовок коллег. Я сочувствую, что этот 32-летний погибший айтишник в свое время чего-то наслушался, начитался, решил поддерживать идеологию, которая привела его к смерти. Я искренне сочувствую, что он этому поддался. И со мной ничего не будет, сочувствие – это нормально. Сочувствовать граждане могут в принципе кому угодно. Но если это сочувствие выливается в оскорбление и боль для других людей, то, простите, здесь речи о сочувствии никаком не идет. То, что начала система очень жестко и после случая с упавшим самолетом под Барановичами, и после событий на этой неделе искать таких комментаторов, доставать их и предъявлять обществу – это совершенно правильно. Пора заканчивать с мифом о безнаказанности в интернете. Методов, инструментария, оборудования у белорусских правоохранителей в избытке для того, чтобы найти каждого комментатора, кто пишет что бы то ни было с территории Беларуси. Никакие там vpn, никакие иные средства не являются гарантией того, что вы останетесь ненайденным. Это миф, это бред. Люди, которые начитаются неких экспертов, меня забавляют эксперты правоохранительной системы, которые лейтенантами из региона увольняются, а на YouTube рассказывают, что они чуть ли не готовы отвечать за всю политику страны. Господи, да ты работал обычным милиционером! Это тоже, конечно, сложно, но не берите на себя, ребята, так много. Люди, не слушайте этих идиотов, они же совершенно не понимают, как работает система, потому что никогда в ней не работали! Каждый человек, написавший что бы то ни было в интернете, рано или поздно может быть установлен. Если до вас не дошло дело, просто это вопрос времени. Рано или поздно до вас доберутся.

- Марат Марков: Мне кажется, даже твои «зумы» в «Будет дополнено», они достаточно показали возможности. Надо делать выводы, всегда надо делать выводы вовремя. Может быть с грустью, но и с гордостью я наблюдал, как вчера чтили память погибшего офицера. Вот что можно назвать настоящей белорусской солидарностью, на мой взгляд – сдержанной и благородной. Ружье, по сути, выстрелило не только в сердце Дмитрия, но в сердце каждого офицера и Человека нашей страны. Мне, конечно, дико об этом говорить, но вольных или невольных жертв попытки госпереворота в нашей стране, мы их знаем всех поименно. А в Украине таких не сосчитать и не запомнить. Вот ты предложил 28 сентября зафиксировать как дату. А зачем?

- Игорь Тур: 28 сентября 2021 года, на мой взгляд, мы отчасти потеряли ощущение того, что каждый из нас в абсолютной безопасности, потому что что-то похожее может случиться где угодно. Но и приобрели некое действительно единение, потому что эта боль – общая для всех нас. Показательный пример: я вчера около часа у здания КГБ, где стихийный мемориал. Сколько мы смотрим неких сочувствующих мероприятий под «беглых», это всегда превращается в какое-то шоу, там всегда находятся те, кто хочет выступить, заявить о своих позициях, находятся какие-то родственники, собирается толпа людей. И в какой-то момент забывают, что собрались ради кого-то погибшего, оскорбленного или униженного. Это превращается в какое-то шоу, боли там нет. Вчера же просто приходили люди, молча возлагали цветы, кто-то пускал слезу. И уходили. И сотни, тысячи, надеюсь, что и миллионы граждан хотели бы сделать так же. Возможно, еще успеют сделать, потому что похороны завтра. Эта общая боль, к сожалению, такого формата в Беларуси впервые. Я очень надеюсь и верю, что это будет в последний раз. Но 28 сентября я лично, в том числе, запомню, потому что, чего уж тут, у меня есть знакомые офицеры в том числе. Некоторых из них зовут Дмитрий. И когда появились сообщения о том, что погиб офицер Дмитрий, я перебрал в голове тех, кого я могу знать. И так сделали очень многие, к сожалению.

- Марат Марков: Это правда. Последний вопрос, Игорь. Скоро закончит работу Конституционная комиссия. И снова поднимается и обсуждается вопрос об отмене смертной казни – убрать эту норму из Конституции. Вот эта отмена на протяжении всех лет независимости Беларуси лоббируется странами и структурами ЕС, различными правозащитными организациями. Нам навязывается это в качестве решения, которое обязательно должно быть в демократической стране. После этого убийства возможно ли вообще говорить о гуманизации законодательства ли в данный момент, своевременно ли это?

- Игорь Тур: Я не хочу жить в демократической стране, я хочу жить в стране справедливой. И гуманность не может превышать справедливость. Как бы мы эту гуманность ни называли и как бы ни масштабировали. Наличие в Беларуси такого инструмента, как смертная казнь, минимизирует само количество смертей и убийств. Ведь смертная казнь применяется в исключительных случаях, в случаях либо массового убийства, либо убийства с особой жестокостью – то, что можно назвать зверствами. У людей сама мысль об этом должна вызывать страх. В том числе по причине того, что есть исключительная мера наказания, такая как смертная казнь. Вопрос смертной казни ведь не в количестве приговоров, приведенных в исполнение, и не в количестве людей, которые под это определение попадают. А в количестве тех, кто из-за того, что у нас в стране есть смертная казнь, остановился на каком-то этапе. Касаемо вопроса негуманности. Давайте назовем вещи своими именами. Условно, человек, осужденный на пожизненное заключение, убивший малолетнего ребенка, он в тюрьме не жилец. Потому что у всех есть дети. Можно говорить о гуманности, о том, что должно быть правильно или неправильно, но есть реальность, которая существует сама по себе, она тоже отчасти правильная какая-то. Человек этот не будет жить долго, но все должно быть в рамках закона, в рамках законодательства. Государство должно обладать исключительным правом монополии на применение физической силы, огнестрельного оружия и приведение каких-либо приговоров в исполнение. На мой субъективный взгляд, в обществе славянском есть все-таки особенность, у нас разный менталитет по сравнению с западным, отсутствие такого инструмента, как смертная казнь, в некоторых случаях приведет к случаям самосуда. И это может стать для общества куда большей проблемой – отсутствие контроля над какой-то частью людей. Откровенное беззаконие несет гораздо больше угрозы, чем применение смертной казни в исключительных случаях. Я категорически против отмены либо моратория на смертную казнь. Возможно, эту позицию можно назвать жесткой, но это, если оценивать ее тактически, в стратегии – это сохранение жизни в стране.

Подписывайтесь на нас в Telegram