Можно ли перейти на административную должность и перестать быть врачом? Почему нынешний министр здравоохранения Беларуси когда-то отказался присягать Украине? Когда и какой вакциной будут прививаться супруги Пиневичи? Об этом и не только в программе «Марков. Ничего личного». Гости – министр здравоохранения Беларуси Дмитрий Пиневич и его супруга, детский гастроэнтеролог Ольга Пиневич. Первое совместное интервью врачебного тандема.
- Марат Марков: В каждое время люди задаются вопросом: кто герой нашего времени? И общество пытается привязаться то к голливудским актерам, то к высокооплачиваемым спортсменам. Но 2020 год показал совершенно четко и выпукло, что герои нашего времени – это врачи. С этим определением вы согласны? Или у вас есть другая дефиниция?
- Дмитрий Пиневич: С одной стороны, и до 2020 года я не могу сказать, что, допустим, наша профессия или в нашей стране, в нашем обществе к врачам было несколько иное отношение. Но те мемы, которые были вообще в мире, когда там показывали знаменитых футболистов, и потом тут же спрашивалось, вот доктор, которого не хватает где-то в Западной Европе, кого вы выберете? Действительно, 2020 год сделал переоценку ценностей вообще, глобально в том числе. В плохую сторону и в хорошую сторону.
- Марат Марков: Акценты совершенно стали очевидны.
- Дмитрий Пиневич: Совершенно. Первое – это собственное здоровье.
- Марат Марков: Это, когда так говорит министр. А когда говорит врач-гастроэнтеролог, если я не ошибаюсь?
- Ольга Пиневич: Я бы сказала, что мы всем миром поднялись на борьбу с этим коронавирусом. Нельзя забыть волонтеров, всех, кто даже обедами докторам помогал.
- Дмитрий Пиневич: Весь вопрос заключается в том, что произошла переоценка собственного здоровья, важности собственного здоровья в этой ситуации. И второе, конечно же, акценты на развитие системы здравоохранения. У нас это легло, я отвечаю как министр, действительно, на подготовленную почву. Но такой в плохом смысле и в хорошем смысле шанс нельзя не использовать для того, чтобы систему здравоохранения модернизировать и в дальнейшем.
- Марат Марков: Есть устойчивое выражение «Музыка нас связала». Ольга Петровна, что вас связало с мужем?
- Ольга Пиневич: Мы в браке уже более 30 лет. Наверное, если бы меня более 30 лет назад спросили, я бы сразу сказала, что нас любовь связала с ним. Но я и сейчас отвечаю, что нас любовь связала, доверие друг к другу, слышать надо уметь друг друга. Когда мы еще с ним встречались, у нас было много общего с детства. Его родители преподавали в техникуме, мама при этом преподавала английский язык. Моя мама преподавала английский язык в школе.
- Марат Марков: То есть вы потом узнали эти особенности друг о друге?
- Ольга Пиневич: Да, когда познакомились.
- Марат Марков: Вы помните дату своего знакомства? Отмечаете ее?
- Дмитрий Пиневич: Дата уходит в глубину, потому что мы виделись, когда были во 2 классе. Но еще не знали друг друга, потому что тетя Оли была по совместительству соседкой, классным руководителем, преподавателем русского и литературы. Вы можете представить себе весь ужас в кавычках, когда напротив вас живет ваш классный руководитель?
- Марат Марков: Я представляю это.
- Дмитрий Пиневич: Хуже может быть только, когда классный руководитель – твоя мама. У Оли такое было.
- Марат Марков: Вы же абсолютно из разных мест. Как это вообще возможно?
- Ольга Пиневич: Нас еще связал и Питер, если по-честному говорить. Мы там учились. Даже одно время мы говорили детям своим, что «Питер – это город нашей любви». Как началось наше знакомство. Он пришел в гости к моей двоюродной сестре, они дружили с детства с сестрой, и там мы познакомились. Это было на третьем курсе. На пятом курсе мы с ним поженились. На шестом курсе уже у нас родилась старшая дочка.
- Дмитрий Пиневич: Понятно, симпатия, любовь, но мы друг с другом говорим на одном языке – на медицинском. О чем можно говорить с кем-то другим, кто не знает, сколько слоев в желудке и какое кровоснабжение в печени. А тут обсуждают два высокоинтеллектуальных человека, будучи врачами, это же интересно. Действительно, наши прогулки по Питеру были по два-три часа. Это были незабываемые вещи. А когда мосты разведутся, только мост лейтенанта Шмидта позволял вернуться, – мы были на одной стороне.
- Марат Марков: Правда, что у вас была возможность принять гражданство Украины, когда распался Советский Союз, но вы не захотели?
- Дмитрий Пиневич: Да.
- Марат Марков: То есть это реальность?
- Дмитрий Пиневич: Полная реальность. Это был 1992 год, мы были в Вознесенске, это Николаевская область.
- Марат Марков: Вы попали туда по распределению как военный врач?
- Дмитрий Пиневич: Совершенно верно, 5-я воздушная армия.
- Ольга Пиневич: Тогда надо было принимать решение – принимать присягу или нет на верность Украины. И на тот момент я подумала: может, и можно ее принять, ведь многие наши соседи, друзья, они так и остались, россияне приняли присягу. Но муж сказал: нет, я уже присягу принял, поэтому мы будем возвращаться. Наши дети раньше говорили: у нас папа решает, куда ехать. Поэтому папа решил, на семейном совете мы одобрили, но в Академию мы не поступали.
- Дмитрий Пиневич: Я не отслужил три года как офицер, поэтому по закону не имел право поступать. А потом у меня уже не возникало вопросов, чтобы в Беларусь ехать – на Родину.
- Ольга Пиневич: У меня, конечно, был шок, что я по окончанию службы оказалась гражданкой Украины по увольнению из армии. Мне приходилось здесь оформлять вид на жительство.
- Ольга Пиневич: Когда я поступил в Военно-медицинскую академию в Питере, где 16 человек на место, и это знаковый момент, гордость. Вы же знаете, что все военные вузы забирают паспорта, но у нас паспорта почему-то не забрали. Я не принял присягу на верность Украины, потому что давалось автоматическое гражданство. И коль я не принял присягу, мы уехали. Я горд собой, что у меня одна присяга – как офицер Советского Союза. Приехал сюда, все нормально, мы живем, работаем. Потом, когда мы переезжаем из квартиры в квартиру, прописываемся, оказывается, узнаем, что Оля автоматически стала гражданкой Украины.
- Марат Марков: Паспорт был украинский?
- Дмитрий Пиневич: Нет, тогда просто ставили резукцию, скажем так. То, как мы отказывались от гражданства, это было что-то.
- Марат Марков: Ольга Петровна, у вас была возможность остаться гражданкой другой страны. Вы никогда не жалели, что вы, по сути, россиянка, сделали выбор в Пользу Беларуси?
- Ольга Пиневич: Нет. Я себя всегда здесь дома ощущала. Когда муж военный, то предполагаешь, куда армия пошлет, там и будешь служить. Я попала в очень хорошую семью, в семью мужа. Меня очень хорошо приняли, я очень многому у мамы научилась. Мама к семейной жизни на все 200% приготовила, потому что у них, когда они были школьниками, были такие дежурства по кухне. То есть неделю готовил один брат, и все ели, неделю младший, неделю папа готовил, неделю мама. Поэтому, когда росли наши дети, наверное, нет такой женской работы, с которой бы не справился мой муж.
- Дмитрий Пиневич: Не по неделе, было по дню. Мама говорила: мужики, как вы меня достали уже, давайте так – завтрак и обед мой, а ужин – по очереди. Один ужин мой, один ваш, один папин. И мы все время делали гуляш, а картошку никто не любил чистить. Я же знал, что мы в армии потом будем столько чистить картошки, что никакой женщине жизни не хватит, чтобы почистить столько картошки. И мы же картошку варили в мундирах, а папа в мундирах не любил. И он все время говорил: когда я буду дежурным по кухне, я вам отомщу, просто сварю и в кастрюле поставлю, будете есть. Но действительно так оно и было.
- Марат Марков: Дмитрий, вы в прошлом военный врач, вы, Ольга – детский гастроэнтеролог, старшая дочь – анестезиолог. Можно ли говорить, что «белые халаты» – это диагноз? Династия будет продолжаться? Вы оказали влияние на желание старшей дочери?
- Ольга Пиневич: Нет. Вы знаете, в конце 10 класса перед 11-м она сказала, что «пойду в медицинский». Я очень расстроилась, потому что на тот момент у меня был синдром эмоционального выгорания. Я понимала, что это очень сложная и ответственная работа. И я расстроилась. А муж сказал: что же, собралась, пусть идет. Когда она поступила, у него уже была другая волна. Он говорил: боже, куда она пошла, это же так все сложно. А я говорю: вот теперь, давай уже не будем ей ничего говорить.
- Дмитрий Пиневич: Когда она решилась поступать, я махнул рукой, потому что не сильно был в восторге. И я понимаю, что человек может не поступить. Не то, что я был не уверен, но в любом случае, это высочайшие конкурсы во все наши четыре вуза. И мы тогда поехали в Питер обратно. «Ваша дочь может поступать на платный факультет в Питер по собеседованию. Пускай приезжает 30 августа». Понятно, платно. Как сейчас помню, без общежития, без ничего, но при этом, пожалуйста, до первой сессии. Если сессия заваливается, вы отчисляетесь, вопросов никаких нет. Я вышел и говорю: Юля, ты поступила в Военно-медицинскую академию. Мой однокурсник из Бреста, великолепнейший онколог, приехал, и мы это обсуждали. И он говорит: Дима, послушай, медицина везде одинаковая не отпускай ты ее в Питер, если у человека есть способности умственные, есть желание, то врачом она станет везде, не обязательно для этого поступать в Военно-медицинскую академию. Она закончила вуз и к моему глубокому сожалению она стала анестезиологом-реаниматологом. Потому что я полагаю, как у войны не женское лицо, та и в хирургии, реанимации, должно быть все-таки мужское лицо. К сожалению, у нас немного по-другому.
Марат Марков: Она поступила на бюджет самостоятельно?
- Ольга Пиневич: Да, второй вариант мог быть платный, третий – Питер.
Дмитрий Пиневич: Я никаким образом не влияю на поступление своей дочери.
- Ольга Пиневич: Я могу сказать, что мы помогли ей с поступлением. Когда мы сказали, что ты поступила в Питер, для нее этот был стресс, что она никуда не поступила, он ушел. Она, конечно, ответственно готовилась.
- Марат Марков: Но это, скорее, психологическая поддержка. Дмитрий Владимирович, наши журналисты говорят, что Пиневича знают все. Так или иначе, вы где-то пересекались. Вы были военным врачом, потом врачом-хирургом в поликлинике, заместителем главного врача, главврачом, председателем комитета по здравоохранению города Минска. При этом 9 лет вы были первым заместителем. За это время сменились три министра здравоохранения. При таком опыте вас не обежала приставка «зам»? Обычно после пяти лет начинает надоедать?
- Дмитрий Пиневич: Были, может быть чуть-чуть. Но достаточно долго я проработал и в комитете по здравоохранению первым лицом до этого. Назначение первого лица в госуправление зачастую связано с его качествами, обстоятельствами времени и теми задачами, которые стоят перед ним. Поэтому выбор, который был у Главы государства, он определялся определенными, обстоятельствами, задачами и временем. Если бы не было обстоятельств, когда Владимир Степанович уехал в Гродненскую область, не было того же COVID-19, то мы могли бы вести разговор в другом качестве. Я это себе даю отчет в полно мере. Состоюсь я или не состоюсь в этой должности, это тоже вопрос времени. Но с другой стороны, первый заместитель в Министерстве здравоохранения, я еще был и членом райисполкома НОКа, и членом коллегии ВАК, и председатель Президиума Красного Креста. Хватало очень много вопросов, которые позволяли себя чувствовать в полной мере. Знаете, где-то это позволяло концентрировать себя на каких-то вещах, которые именно сейчас, когда я стал назначен на должность, позволит реализовать те вещи, которые с 2014 года мы обсуждали.
- Марат Марков: То есть уже есть полномочия для этого?
- Дмитрий Пиневич: Конечно, есть команда, есть видение, как это нужно сделать. И, соответственно, полномочия.
- Марат Марков: Ольга Петровна, лично вам как врачу действующему, было страшно в тот момент? Вы понимали масштаб предстоящей проблемы COVID-19?
- Ольга Пиневич: Вы знаете, наш центр РНПЦ «Мать и дитя», он не закрывался ни в первую, ни во вторую волну COVID-19. Мы работали планово, потому что родовспоможение отложить нельзя. Да, мы соблюдали меры предосторожности, мы носили средства защиты. Но, когда заболел COVID-19 мой муж, и я, находясь на больничном, как контакт изолирована от общества, но у меня почему-то была такая уверенность, что я не заболею. Паники не было.
- Марат Марков: И не заболели?
- Ольга Пиневич: Заболела.
- Дмитрий Пиневич: Как же жена без мужа?
- Марат Марков: В общем-то, да. Это нормально.
- Дмитрий Пиневич: Только разница была в том, что я через неделю попал в больницу.
- Ольга Пиневич: Я абсолютно тогда перестала бояться, потому что понимала, что в больнице пропасть не дадут. Я тогда расслабилась и стала болеть за себя. Мама Дмитрия Леонидовича думала, что у меня настолько все в легкой форме, что только врачи знают по анализам, что я болею. Соседи наши знают, как обстоят дела по COVID-19: если выходные дни дома не проводит, значит, волна очень даже всех захлестывает. Теперь по воскресеньям выходной.
- Дмитрий Пиневич: Даже по улицам хожу по воскресеньям, чтобы соседи не волновались.
- Марат Марков: Как проходит вакцинация против COVID-19 в Беларуси?
- Дмитрий Пиневич: 92 тысячи. Первый компонент. При этом вакцина есть, 100 тысяч пошло в регионы. Мы купили последнюю российскую вакцину и 15 или 16 апреля мы выпустим первую вакцину, которая сделана технологически на розлив».
- Марат Марков: Сколько вакцин применяется в нашей стране?
- Дмитрий Пиневич: Три, в массовом порядке, я имею в виду, «Спутник V», вторая вакцина российская и китайская вакцина. AstraZeneca мы пока не рискнули. А Pfizer при всем том, что есть осложнения, которых, я думаю, что ими можно пренебречь, потому что прививалось достаточно взрослое, пожилое население в Европе и в Америке. Но его стоимостные параметры для массовой вакцинации, мы полагаем, нецелесообразны. Тем более, что эффективность «Спутника» и Pfizer лежат почти в одном спектре. Вообще, знаете, проще было бы действительно купить, но мы делаем трансфер технологии, это важный компонент.
- Марат Марков: Почему нам необходим опыт создания вакцины с нуля?
- Дмитрий Пиневич: Во-первых, мы сможем производить и продавать. Даже розлив вакцин – это трансфер. Это, кажется, когда обывательски говорят «взял, привез большую бутылку, разлил, штампанул». Для того, чтобы привезти большую бутылку, не сразу российские заводы смогли это делать. Второй у нас идет проект – это полная вакцина, то есть создание ее с нуля, российской тоже вакцины, с другими партнерами российскими на другой площадке «Белмедпрепаратов». Я уверен, что мы где-то в октябре сделаем эту вакцину, это будет полный цикл уже.
- Марат Марков: Производство вакцины с нуля даст опыт, чтобы использовать эту технологию потом для борьбы с другими возбудителями.
- Дмитрий Пиневич: Векторная вакцина будет сделана таким образом – по аналогии с российской «Спутник V». А мы еще ведь говорим о создании еще одной вакцины, то есть это уже вакцина собственного производства. Она будет не векторная вакцина, это инактивированная вакцина. Вот она уже создается на базе РНПЦ эпидемиологии».
- Ольга Пиневич: Мы еще тоже не привиты. Не успели, должен пройти определенный этап.
- Дмитрий Пиневич: По идее, мы уже можем прививаться. Но я придержусь, я пообещал всем, что я буду прививаться первым флаконом, который выйдет с розлива «Белмедпрепаратов».
- Ольга Пиневич: А я из того же флакона.
- Марат Марков: Правильно ли я понимаю, Дмитрий Леонидович, что, допустим, появится новый вирус, и мы, благодаря этой технологии, сможем делать лекарства и для борьбы с ним?
- Дмитрий Пиневич: Технология, которую мы берем по розливу российской вакцины, это российские технологии от и до. И более того, в досье российской вакцины «Спутник V» будет забито место производства, наряду с другими – «Белмедпрепараты». Эта российская вакцина произведена в полном соответствии с технологией Российской Федерации, наших коллег. Белорусская вакцина создается с нуля, мы действительно не имеем опыта создания вакцины. Сейчас мы создаем прототип вакцины, мы выбираем, какая будет вакцина, какие это будут штаммы, какие это будут способы инактивации, какая это будет адъюванта, которая будет использоваться. Потом наработка в опытно-промышленной серии, перевод ее в технологический процесс. Пока мы это сделаем, а сделаем в ускоренном порядке – 2022 год, с моей точки зрения, сама по себе эпидемиологическая опасность нынешней коронавирусной инфекции будет минимизирована. С вакцинами, без вакцин – так сам процесс эпидемический течет в этом отношении. Но! Формирование коллектива, оснащение оборудованием, наработка правил проведения «доклиники», «клиники». И самое ведь важное одно: то, что мы произведем в пробирке, не обязательно может быть воспроизведено в промышленной партии, в опытной партии. И совершенно не означает, что мы, когда перенесем на промышленный объект, а это не будет РНПЦ эпидемиологии, это будет один из объектов других, появляется другой вирус. А у нас есть коллектив, база, алгоритмы. Более того, принятые управленческие решения, операции между лабораторным этапом, и там, где сидят наши ученые. Между опытно-промышленным участком, где уже сидят технологи, в том числе, до классических технологов, которые будут выпускать качественный продукт, который будет весьма востребован. К безопасности отношение очень жесткое. Начиная с 15 апреля, когда мы будем выпускать примерно по 100 тысяч еженедельно вакцины. Наша основная задача – это прививаться и прививаться.
- Марат Марков: Прививка от гриппа имеет влияние на эту статистику?
- Дмитрий Пиневич: Совершенно верно. Тот же РНПЦ «Эпидемиологии» раз в неделю дает мощнейший обзор. И Массачусетский университет написал буквально дней 10 назад то, что для нас было понятно: Прививка от гриппа имеет значение. Во-первых, потому что не дает схлестнуться двум волнам: гриппа и коронавируса. Во-вторых, прививка от гриппа дает улучшение специфического иммунитета, что влияет на переносимость. Если не на саму возможность заболеть, то, по крайней мере, переносимость COVID-19 протекает легче у привитых, чем не у привитых. Мы привили 40% взрослого населения. Это достаточно много. И Мельбургский университет еще раз подтвердил своими исследованиями (они брали не Восточную Европу, а охватывали тех, кто привит БЦЖ), что накладывается более легкая форма течения Covid-19, пневмонии средней тяжести. Это, конечно, сыграло свою роль. Третий компонент – емкость здравоохранения. Это то, за что нас всегда критиковали – избыточные больницы, избыточное количество коек. Инфекционная больница сыграла свою роль, она приняла это количество заболевших. Но это не отменяет того, что мы сейчас вновь должны вернуться к масочному режиму. Я полагаю, что и вторая волна COVID-19 при введении масочного режима сыграла свою роль. Сейчас вирус гриппа мы не видим, мы обсуждаем этот вопрос. Вирусы ведут себя очень интересно, они конкурируют. Либо вируса гриппа нет вообще, потому что коронавирус присутствует (а нам бы хотелось увидеть грипп), либо мы настолько ведем масочный режим и дистанцируемся, что это позволяет не запускаться цепочке гриппа.
- Марат Марков: Мы ежедневно оцениваем статистику заболевших на предприятии, мы подвели итог по второй волне Covid-19. На предприятии заболели 62 человека, из заболевших только двое были привиты от гриппа, хотя на предприятии более 200 человек. Вы просто подтвердили мои предположения.
- Дмитрий Пиневич: Вот в этом году – осенью, никого не надо было бегать и заставлять.
- Марат Марков: Постковидный синдром. Все понимают, что COVID-19 бьет по слабым местам организма. Очевидно, что последствия могут быть самые разные, начиная от сердечно-сосудистых, щитовидки, депрессия, как многие связывают. Обратимы ли эти последствия? Нужно ли вводить новую специализацию в медицине «Преодоление последствий COVID-19»?
- Ольга Пиневич: Я считаю, что обратимы. По крайне мере, я так и в плане своего здоровья рассчитываю. Через полгода, когда я буду делать КТ, надеюсь, что там у меня будет хорошая динамика.
- Марат Марков: На что нужно обращать внимание после перенесенного заражения COVID-19?
- Ольга Пиневич: «Кардиологи рекомендуют все-таки продолжать антикоагулянтную терапию, на это надо обращать внимание. Обращать надо, как повседневно даже до ковида. Давление артериальное держать под контролем. Ну и здоровый образ жизни. Но еще как психологически человек сам настроен, если он настроен слышать у себя какие-то отголоски ковида. Ну да, сейчас читают лекции, вот по гастроэнтерологии целые там, синдром постковида. И тоже, у кого там желудок проблемы обследуют, кишечник. Я считают, что все обратимо должно быть.
- Дмитрий Пиневич: Обращать внимание надо, потому что есть два компонента: постковидный синдром и не выявленная нозология.
- Ольга Пиневич: Год назад у меня был практически пустой прием, процентов 15 приходили от нормы. Люди были в панике, это март 2020 года. Но где-то начиная с мая и по сегодняшний день все расписано.
- Дмитрий Пиневич: Сейчас наша задача, кроме волн – это максимально выхватить всех пациентов, которые не дошли по специализированной медицинской помощи. ВОЗ назвал 2021 год – не выявленных нозологий.
- Марат Марков: Получается, что сейчас все равно процесс возвращения больниц к своей обычной деятельности будет приостановлен? Или мы должны быть готовы к этому?
- Дмитрий Пиневич: Сейчас в Минске 50 % от пика осенней волны. При этом больниц гораздо меньше перепрофилировано под работу с инфекцией. Методика оттачивается: госпитализация, сроки госпитализации, отправка на долечивание. Но мы ежедневно отслеживаем.
- Марат Марков: Дмитрий Леонидович, вы закончили Ленинградскую военно-медицинскую академию. В 1917 году alma mater главы Минздрава Беларуси приняла решение, что в ее стенах недопустимо проведение политических акций, а также положение о том, что сотрудники и слушатели академии не могут принимать участие в политической деятельности, озвучивая, что они сотрудники или слушатели академии. Этим же решением тогда было предписано оказание помощи всем нуждающимся, вне зависимости от взглядов и сословий. Почему сегодня некоторые медики решили, что могут быть выше клятвы Гиппократа, могут сами решать, оказывать ли помощь пациенту в зависимости от его политических пристрастий?
-Дмитрий Пиневич: На поверхности. Потому что они не Пироговы, не Бехтеревы, не Павловы. Это первое. Это действительно так. Мировоззрение врача как раз и выражалось, с моей точки зрения, вот тем решением академии. Нам, кстати, о нем рассказывали историки, которые в белых халатах. Сейчас, правда, «белые халаты» стало нарицательным. К сожалению. Все лекции, которые начинались на каких-то кафедрах, шли об истории медицины. И вот, мировоззрение врача должно формироваться оттуда, от истории медицины. Чтобы заявлять, брать на себя если не мессианство, то, по крайней мере, входить в сферы, в которых ты не являешься компетентным, нужно иметь либо недальновидность, либо, мягко говоря, иные цели, совершенно отличные от медицинского профессионального сообщества.
- Ольга Пиневич: Тот по осени единичный случай, когда педиатр не принял ребенка по политическим [мотивам]. Мне кажется, это какое-то временное затмение. Я про педиатров конкретно скажу, что это люди, которых с самого первого курса, нас учили, что мы как солдаты – все для ребенка, все во имя ребенка, во имя его здоровья. Поэтому для меня иногда очень страшно звучит, когда говорят «какой дурак тебе это назначил», врач говорит пациенту. Или, например, когда меня спрашивают по телефону, говорит, я коллега ваш, я работаю там-то, я хотел интересоваться по поводу такого-то пациента. Я по телефону даже до всех этих политических ситуаций знала, что я не имею права. Даже мы не имели права, в стационаре, когда я работала, информацию дедушке и бабушке предоставлять, если на истории болезни не написано, что законные представители ребенка, родители разрешают предоставлять информацию – и список лиц, кому они предоставляют информацию. Это врачебная тайна, этому нас учили с первого курса.
- Марат Марков: Это правило незыблемо?
- Ольга Пиневич: Да. Это врачебная тайна. Этому нас учили с 1 курса.
- Марат Марков: Врачебная тайна, клятва Гиппократа, то есть оказание помощи вне зависимости от чего-либо. Во время войны ведь даже оказывали помощь врагу, даже солдатам с противной стороны. Дмитрий Леонидович, если врач открыто и публично начинает заявлять, что не окажет помощь ни одному милиционеру и членам его семьи, какова должна быть реакция Минздрава, и предусмотрена ли она законом?
- Дмитрий Пиневич: Законом не предусмотрено. Но есть наш профессиональный кодекс, гласный, негласный. И я насколько сейчас понимаю, никто у нас, даже в частных структурах, уже не работает, из тех, кто высказывал такие экстремистские высказывания.
- Марат Марков: Согласен, это экстремизм. Такие вещи необходимо пресекать.
- Дмитрий Пиневич: Я даже не думал, что доживу [до такого], это одно из самых мощнейших моих разочарований из всей профессиональной карьеры. Сам факт, что мы это обсуждали в нашей стране, профессиональном обществе, – это основа для переоценки. И то, что сейчас в вузах, на ученых советах мы обсуждаем эти вопросы по подготовке врача. Мы готовим врача, чтобы он был всесторонней личностью. Это общие слова, но гуманистические идеалы должны быть во главе угла.
- Марат Марков: Некоторые Telegram-каналы педалируют тему, что из Беларуси идет отток медицинских кадров, в том числе и по политическим причинам. Можно ли это явление назвать уникальным?
- Дмитрий Пиневич: К сожалению, отток кадров есть. Примерно 200-250 человек. Кстати, 2021 год не явился каким-то исключением. До каких-то там пандемических ситуаций, политических ситуаций – то, что пытаются педалировать. 200-250 человек в год уезжают за границу с целью продолжения своей трудовой деятельности там. А выпускается [медиков] 2600, 2700, 2800, по-разному. Кстати, об этом мы и говорили и на уровне Главы государства, когда докладывались. Переток туда и возвращение обратно несет за собой тоже колоссальный положительный эффект. С одной стороны, у нас четыре вуза, я об этом с гордостью рассказываю, мы даем четырьмя вузами 30% экспорта образовательных услуг страны вообще в целом.
- Марат Марков: Это солидная цифра.
- Дмитрий Пиневич: Мы небольшая страна, если Россия может позволить себе соперничать с питерской школой, московской, то Военно-медицинская академия всегда стояла особнячком. Но там идет достаточно большая ротация кадров. Чем была сильна московская и питерская школа? Я боюсь соврать, но 30% преподавателей Военно-медицинская академии были либо в первом поколении, приехавшие из Беларуси, либо во втором.
- Марат Марков: Какие еще страны сталкиваются с оттоком кадров?
- Дмитрий Пиневич: Все. Литва сталкивается, Польша сталкивается. Из Польши очень много уезжали в Норвегию, уезжали в Северную Ирландию. Но сейчас они приняли решение на уровне правительства и кратно увеличили резидентам доплаты, поэтому много поляков вернулось обратно. Наиболее пострадавшей, кстати, Малайзия считается. Огромная страна, огромное количество университетов, готовят большущее количество врачей, и они почти все выезжают.
- Марат Марков: Вы будете идти по пути стран, которые начинают стимулироваться возврат медиков в Беларусь?
- Дмитрий Пиневич: Безусловно. Первое, понятно, это зарплата. В чем мы проигрываем, кроме Украины, и по западному периметру, и по восточному периметру. Поручение Президента о том, что мы выходим с ковида, а сейчас надбавки достаточно серьезные, и средняя зарплата сейчас соответствует почти среднеевропейским показателям. И вот, задача Президента, мы ищем источники, дана задача правительству, Минфину, нам, чтобы мы, выйдя из ковида, получили среднюю зарплату примерно, как получаем с ковидными надбавками. Это первый компонент. Второй – резидентура. Мы впервые ввели это понятие, когда подготовка кадров высокой квалификации будет идти в течение трех-четырех лет. Резидентура позволит каждому получить те же компетенции, и не надо будет для этого выезжать за пределы нашей страны. Третий блок – это социальные пакеты. Вот сейчас 2600 специалистов уедут на свои первые рабочие места. Фактически все наниматели заявили о том, мы это проверим и доложим Главе государства, что все получат то или иное жилье, когда прибудут на первое рабочее место. «То или иное» может подразумевать разные компоненты, но, как правило, это арендное жилье. Следующий компонент – это защита персонала медицинского, связанная с медицинской деятельностью. И пятый компонент – это коммуникация. Где не было коммуникации, была смена руководителя. Доктор имеет право быть услышанным и должен быть услышанным.
- Марат Марков: Я видел сайт вашей младшей дочери, адвоката, где прямо написано: помогу разрешить проблему любой категории сложности. Обе ваши дочери получили образование не только в нашей стране. Старшая – в Америке, младшая – в Швеции, она училась в школе по правам человека и в польском университете. Вы советуетесь с ними, обсуждая повестку нынешнего дня?
- Ольга Пиневич: Я очень горда, что в нашей семье есть юрист. Она закончила Национальную школу красоты. Поэтому, если я куда-то собираюсь, она помогает подобрать мне детали гардероба. Она трезво оценивает нынешнюю ситуацию. В семье у нас нет никаких политических баталий. Повезло. Потому что и семьи могут рушиться.
- Дмитрий Пиневич: По поводу Ксении, она даже жестко оценивает ситуацию, не жестче, чем я, но, по крайней мере, дает свою правовую основу. Мы едем домой, мы живем в деревне, поэтому есть минут 40 с утра и минут 40 вечером. Утро у нас посвящается разговору со старшей, она дает дайджест медицинских новостей, обзоры, что-то еще. Вечером, как правило, у нас с младшей.
- Марат Марков: Если младшая жесткая, как вы говорите, то, что ей помогло стать такой? Может быть, то, что она трезво оценивает: посмотрела там, поучилась и сравнила?
- Ольга Пиневич: Я тоже с опаской думала, что она захочет остаться жить в Польше. Даже, когда она уже стала работать по специальности, я говорю: Ксюша, может, ты будешь поступать куда-то? Отвечает: Нет, мама, я не планирую. Когда-то моя мама-учительница сказала, что «мне никогда не будет стыдно за своих детей. Я в этом уверена». И теперь я понимаю, что я тоже могу эту фразу повторить. Где-то внутри себя вот такая гордость за своих детей.
- Марат Марков: Это родительское счастье, когда дети такие.
- Дмитрий Пиневич: Старшая дочь пошла в реанимацию, она в центре у Руммо Олега Олеговича. Тяжелее работы, чем там, не столько престижно, там компетенции много, но там тяжело, трудно даже себе представить. А младшая была на стажировке на наших фармацевтических заводах «Белмедпрепаратов». Я говорю: Ксения, может, ты на завод, когда будешь выпускаться? Она платница была, имела право без распределения. Зарплата там, в принципе, почти моя. Она сказала: нет, я хочу быть адвокатом. Помню, я выпал в осадок. Когда она шла сдавать экзамен, она стала самым молодым адвокатом. Но для меня это, как поликлиника. Когда я попал в поликлинику после армии, думаю: господи, я выпускник Военно-медицинской академии, Ордена Ленина, Красного Знамени, со всеми регалиями, которые там есть, попадаю в поликлинику.
- Марат Марков: Врачи всегда умели владеть словом: писать трактаты, доносить свою мысль. Жванецкий сказал, что «любая история болезни – это сюжет». Что помогает жить долго и счастливо как в семье, так и в государстве?
- Дмитрий Пиневич: Пирогов, кстати, писал потрясающие вещи. Его трактаты назывались «Мои врачебные ошибки». Если бы он написал это сейчас, то его карьера была бы завершена, потому что он признавался в собственных ошибках. Зачастую признание своих ошибок – это стимул собственного роста. Войно-Ясенецкий (архиепископ Лука) написал трактат «Очерки гнойной хирургии». Это потрясающая вещь. Оля подарила мне книгу Булгакова «Мастер и Маргарита». Как писал Булгаков: «Счастье как здоровье: когда оно налицо, его не замечаешь».
- Ольга Пиневич: Я даже шучу: Дети, благодаря этой книжке, я вышла замуж. Он очень впечатлялся этим подарком.
- Дмитрий Пиневич: Врач обязан перекладывать свое мировоззрение на общую кальку наших взаимоотношений. Что такое хороший доктор? Он спросит у своего пациента анамнез жизни, заболевания, он тебя выслушает, он тебя проконсультирует, пропальпирует. То есть он знает историю, у него хорошая коммуникация, он прогнозирует не на завтра, не на 2022 год, а он должен спрогнозировать до 100 лет какие-то вещи. Этот прогноз взаимодействия есть рецепт и семейной жизни.
Подписывайтесь на нас в Telegram