В столичной галерее Щемелёва открыли «интимную» сторону жизни народного художника. В красках. В выставке-альбоме – более сорока портретов из личной коллекции автора. Жена, дети, внуки и правнуки – в интерьере, на фоне пейзажа.
На его холстах и сегодня, как на глобусе: черта в черту. Щемелёв – реалист, Щемелёв ценит Сурикова. За ту же «Боярыню Морозову». Только та куда-то мчится в московской Третьяковке. А эта барышня, кажется, никогда не уйдёт из минской студии. Даже на вернисаж.
Леонид Щемелёв, народный художник БССР: «Живопись совершенно отличается от того, что делает фотография. Можно реально выполнить работу, и она будет нести удивительный наплыв понимания и всей экспрессии. Чего угодно».
А потому для Щемелёва портрет-успех – это портрет знакомого. Лучше – даже родного человека. Натуры у мастера хоть отбавляй: жена, сын, три дочери, внуки и правнуки… «Моя семья» (название выставки) – пропуск в ближний круг.
Татьяна Бембель, куратор выставки: «Каждый зритель на какое-то время станет членом семьи художника. В основном работы висят на стенах мастерской и дома. То есть это действительно часть «интимной» жизни. Приватной».
Холодные пятидесятые, оттепельные шестидесятые, застойные семидесятые… Летопись повседневности. Авторское. И, конечно, лошадь. Фирменный знак мастера, бывшего в войну кавалеристом.
На его холстах и сегодня, как на глобусе: черта в черту. Щемелёв – реалист, Щемелёв ценит Сурикова. За ту же «Боярыню Морозову». Только та куда-то мчится в московской Третьяковке. А эта барышня, кажется, никогда не уйдёт из минской студии. Даже на вернисаж.
Леонид Щемелёв, народный художник БССР: «Живопись совершенно отличается от того, что делает фотография. Можно реально выполнить работу, и она будет нести удивительный наплыв понимания и всей экспрессии. Чего угодно».
А потому для Щемелёва портрет-успех – это портрет знакомого. Лучше – даже родного человека. Натуры у мастера хоть отбавляй: жена, сын, три дочери, внуки и правнуки… «Моя семья» (название выставки) – пропуск в ближний круг.
Татьяна Бембель, куратор выставки: «Каждый зритель на какое-то время станет членом семьи художника. В основном работы висят на стенах мастерской и дома. То есть это действительно часть «интимной» жизни. Приватной».
Холодные пятидесятые, оттепельные шестидесятые, застойные семидесятые… Летопись повседневности. Авторское. И, конечно, лошадь. Фирменный знак мастера, бывшего в войну кавалеристом.
Подобно земляку Марку Шагалу Леонид Щемелёв нашёл свою прекрасную Беллу: музу, жену. И сегодня впервые публично ещё молодой художник парит над родным Витебском со своей Светланой.
И до сих пор лишь ей (кстати, той самой невыездной «натурщице» из мастерской) позволено покупать художнику краски. И первой видеть работы.
Светлана Щемелёва, супруга: «Мне, может быть, необъективно, но практически всё нравится: что-то больше, что-то меньше… Но с критикой я достаточно осторожна».
Более сорока портретов – более сорока лет жизни. Нынешний вернисаж – репетиция большого. Щемелёву скоро девяносто. И его автопортрет – в работе.
И до сих пор лишь ей (кстати, той самой невыездной «натурщице» из мастерской) позволено покупать художнику краски. И первой видеть работы.
Светлана Щемелёва, супруга: «Мне, может быть, необъективно, но практически всё нравится: что-то больше, что-то меньше… Но с критикой я достаточно осторожна».
Более сорока портретов – более сорока лет жизни. Нынешний вернисаж – репетиция большого. Щемелёву скоро девяносто. И его автопортрет – в работе.
Подписывайтесь на нас в Telegram