В маленьких белорусских речушках на северо-западе страны завершился нерест лососевых. Оказывается, кумжа и лосось, подчиняясь инстинкту, год за годом возвращаются в нашу страну из Балтийского моря. И путь этот далеко небезопасен. В чем же дело? Репортаж Константина Степанца.
Тартак – и рекой-то можно назвать с трудом. В длину всего километра три. Между тем это одна из тех рек, где живёт и нерестится красная рыба. Ручьевая форель тут проживает постоянно, а вот балтийский лосось и кумжа (по сути та же форель, но побольше и с морской пропиской) заходят только осенью на нерест. Вацлава здесь называют ни много ни мало «хранителем реки». Больше чем он, о красной рыбе в Тартаке никто не скажет. Для нереста подходят далеко не все участки: Только вот такие, с галечником. Кумжа роет в них ямы, мечет туда икру и закапывает. Именно поэтому ноябрь-декабрь «золотое» время для местных браконьеров.
Юрий Болтусь, волонтёр по защите популяции Кумжи: «Приезжают из соседних деревень, люди некоторые, которые живут на этом хуторе, тоже бьют рыбу. «Сякуць», как они это называют на местном диалекте, потому что, как вы видите, ручей мелкий, прозрачный и особого труда не составляет убить рыбу, которая нерестится и мечет икру. Она не такая осторожная и очень уязвимая, поэтому наша задача – патрулировать и днём и ночью».
В этом году рыбаки энтузиасты решили взять лососевых под опеку. На время нереста на Тартаке – круглосуточное дежурство. Не останавливает волонтёров, ни то, что это скорее работа сторожа, нежели рыбака, ни то, что от столицы, ведь основная часть волонтёров – это минчане – свыше 200 километров. Говорят, только такие методы останавливают браконьеров.
Юрий Болтусь, волонтёр по защите популяции Кумжи: «С помощью Интернета включаем волонтёров. Это делается для того, чтобы наши дети могли увидеть то, что видел я, потому что никто кроме нас, к сожалению, этим не занимается».
Кстати, штрафы за вылов белорусской красной рыбы не маленькие – от 10 до 50 базовых. Причём ущерб природе в 40 базовых – это уже ответственность не административная, а уголовная. Это где-то миллион четыреста тысяч белорусских рублей. Для того, чтобы перешагнуть этот порог между кодексами – административным и уголовным – достаточно поймать 7 ручьевых форелей любого размера. Но, вот парадокс, за кумжу и лосось денег спросят вдвое меньше. Между тем, особи этих видов, приходящие на нерест, гораздо больше местных форелек-пеструшек – два кило и более.
Тамара Барсук, инспекции охраны животного и растительного мира при Президенте Республики Беларусь: «По сёмге и кумже от 14 и более штук – уголовная ответственность. Когда разрабатывали таксы, исследования научные по кумже, говорили о том, что они у нас вообще не встречаются, поэтому их виды не были заложены в таксы, а они просто идут, как все другие виды отряда лосося».
«Хранитель реки» Вацлав рассказывает, что последние несколько лет сюда на нерест заходило 30-35 рыб. В этом году условия улучшились и рыбы, соответственно, стало больше. Эти трубы кумжа ещё преодолевает, а уже дальше путь преграждает бобровая плотина. Вот те самые кульбиты, которые кумжа прошедшая путь в тысячи километров проделывает перед этой бетонной трубой. Хотя, случается, приходится преодолевать и более серьёзные препятствия, а вот плотины и дамбы – это уже преграда непреодолимая. Поскольку на Двине и Немане гидротехнические сооружения стоят и за пределами нашей страны, единственный путь для лососевых – Вилия с её притоками. Но, вот беда, такие притоки как Ольшанка, Страча, Лоша уже перегорожены мини-гидро-электро станциями. Выходом могли бы стать так называемые рыбоходы. По ним рыба успешно преодолевает крутой подъём. Вот только специалисты сетуют на то, что стоить такое сооружение будет едва ли не больше чем сама ГЭС. В принципе финансирование таких проектов могут взять на себя такие международные организации как ПРООН и Глобальный экологический фонд. Но Европа помогает только на условиях совместного местного финансирования. В размере хотя бы 10 %, и еще не финансирует сам проект и его согласования, а с этим у нас всегда было не просто.
Владимир Костоусов, заместитель директора по научной работе Института рыбоводного хозяйства НАН Беларуси: «Если ПРООН выдаёт на это деньги, то на комплексное решение задачи Литвой, Латвией, Беларусью и, может быть, Польшей. Вряд ли только Беларуси будут выделяться такие средства по той причине, что мы находимся на краю нерестового ареала этих видов. Количество особей заходящих на территорию Беларуси для воспроизводства, оно не сопоставимо с количеством особей заходящих на территорию Латвии и Литвы».
А ещё плотины бывают не только делом рук человеческих, но и бобровых. Эти животные у нас в стране стали едва ли не врагом лососевых номер один. Зачастую именно бобровая плотина становится существенной преградой для лососевых, а по оценкам специалистов бобров в Беларуси развелось раза в два с половиной больше чем предусмотрено. Новые правила охоты и рыболовства полностью проблему не снимают, но относиться к этим млекопитающим теперь можно с много меньшим пиететом.
Гродненское общество любителей нахлыста давно пытается пойти вслед за Польшей. Там форель разводят искусственно за деньги с членских взносов рыболовов нахлыстовиков. Потом выпускают в естественную среду, где её вполне можно ловить по лицензиям. Ущерба популяции нет, новые рабочие месте и налоговые отчисления есть. Но, вот беда: у нас, как только выпускаешь доморощенных краснокнижников в их естественную среду обитания – они сразу же превращаются в охраняемый вид. Ихтиологи говорят, что в этом плане абсолютная охрана вида ни к чему хорошему не ведёт, а посему, поставить дело на «европейские рельсы» можно только после внесения изменений в природоохранное законодательство.
Вот так выглядит элитная форелевая рыбалка по-европейски: Степенно, зачастую в городской черте, по принципу поймал – отпусти. Если у нас такое и возможно, то уж точно не завтра и не без участия государства, а пока, охрана вида и увеличение его популяции лежит на плечах энтузиастов.
Подписывайтесь на нас в Telegram