Старейшая труппа страны – театр имени Янки Купалы отметил свое 90-летие. Не смотря на более чем солидную дату и предстоящий переезд, празднование получилось совсем не грустным, утверждают театралы и наш культурный корреспондент Александр Матяс.
Лицо в окошке под вывеской «Касса» – узнаваемое. С «Доброго дня» Леокадии Сороко и начинается театр. Национальный. Купаловский.
Леокадия Сороко, билетёр: «За адным сталом, на адным стуле 44 гады. Мне пашанцавала пагаварыць з такімі акцёрамі, як Макарава, Станюта, Рахленка, Ржэцкая, Браварскай. З такімі зоркамі тэатра».
Да и у неё здесь статус «реликвии». Официальный. Присвоил экс-директор Кириченко два года назад на юбилее любимого билетёра. Сегодня никто лучше Сороки не подскажет зрителю: где самое вкусное место на «Ужине с придурком» – это спектакль, а для актёров, «Ужин», играющий, «мама Лёдя» – кормилица. Кушать хочется – займет. Баранки для «Павлинки» – без срока годности. Продукту из папье-маше уже 65 лет, как и этим часам к всё той же, легендарной постановке пьесы Купалы. Она до сих пор в репертуаре. Открывает сезон за сезоном.
Наталья Мицкевич, начальник реквизиторского цеха: «Очень жалко сейчас что-то списывать и от чего-то освобождаться. Макарова, Тарасов, Стома. И это всё я ещё застала. Понимаете! Кин-Каминский. Берешь вещь – сразу человек перед глазами».
Кувшины из «Сымона музыкі», бочка из «Аленького цветочка. Пыль на них не приживается. Реквизит постановок прошлого на службе настоящему. Недавнюю премьеру «Хама» по Ожешко полностью собрали в закромах Купаловского. Делают вложения в вещевую историю театра и постоянные зрители. Несут самовары, чемоданы, патефоны.
Все личные дела «народных» и не только – в руках Мизгайло. Она и сама была актрисой. Играла Чипполино в соседнем ТЮЗе. За «жизнь под обложкой» в Купаловском Клара Леонидовна отвечает последние тридцать лет. Надо сказать – надёжно. Секреты театральный архивариус не выдаёт. Даже об ушедших кумирах. Но прежде актёры попадают сюда. Цех, который в театре называют не иначе, как «фабрика красоты». Здесь воздух пропах лаком, а «перечёсом на ходу» никого не испугаешь. Бигуди вымыты, шиньоны уложены. Их используют даже мужчины. Приходят бледные, а выходят звёздные. На службу сцене.
Антонина Трещева, начальник гримерного цеха: «Мы причёски делаем здесь так, чтобы не было необходимости стоять за кулисами и ждать, а вдруг понадобиться помощь».
Два яруса костюмов – это только спектакли из нынешнего репертуара, а ещё аксессуары к ним. За соблюдением канонов в этом цеху следят строго. Если народные свитки для «Павлинки» – так расшитые вручную. Если сюртуки для «Маэстро» – так каждая деталь, словно времён Моцарта.
Людмила Якубинская, костюмер: «У нас все кофеманы. Сдаём в прачечную костюмы. Стараемся после каждого спектакля, чтоб рубашки были свежие, блузы тоже. Всё было наутюжено, всё было заштопано, зашито, пришито и ушито».
Здесь каждая пара – индивидуальная. Актёры не любят донашивать после своих коллег. Особенно бывших. Но одна из недавних ревизий показала: на балансе всё же есть женские туфли выпуска 1945 года. С тех пор изменился не только фасон.
Ирина Ламако, начальник костюмерного цеха: «Как-то у мужчин размеры шли 40-й, 41-й, 42-й, ну 43-й – это уже был супербольшой, а теперь ребята приходят 45-й Артём Бородич, Есеневич – 45-46. У женщин самая маленькая у Светланы Некипеловой. У неё вообще какая-то кукольная».
Сколько же ног по ней ступало, знает лишь сама сцена. Здесь разыгрывали драму императорские актрисы Мария Савина и Вера Комиссаржевская. Ставил блоковский «Балаганчик» Всеволод Мейерхольд. Подмостки старше Купаловского ровно на тридцать лет. Им 120 нынешним летом.
Светлана Зеленковская, ведущая актриса Национального академического театра им. Янки Купалы: «Тыя людзі, якія стваралі гэты тэатр, тыя людзі, якія напаўнялі яго жыццём, сваімі пачуццямі. Яны насамрэч нікуды не зыходзяць, а застаюцца і дапамагаюць. Не прывіды, а анёлы».
Борис Плотонов, Владимир Владомирский, Глеб Глебов… Сегодня же в Купаловском он единственный народный артист СССР. Овсянников успел в последний вагон. Вместе с Пугачёвой и Янковским. Олегом. Приказ президент Горбачев подписал за шесть дней до того момента, когда над красным Кремлем красное знамя больше не реяло.
Геннадий Овсянников, народный артист СССР: «Спектакль «Апошнія» па п’есе Горкага, ці «Канстанцін Заслонаў» у пастаноўцы Канстанціна Міхайлавіча Саннікава, ці… Да шмат тут было чаго. Шэптам можна было размаўляць. Вось так… І ўсё было чуваць».
Акустику нарушили реконструкции и ремонты.
Геннадий Овсянников, народный артист СССР: «Як прыйшоў у 1957 годзе, то там у 8-м, ці у 9-м была адна рканструкцыя. Фасад ужо той стары зруйнавалі, потым яшчэ адна была. А што касметычных, гэтых усялякіх».
В семидесятых заговорили уже о новом здании. Купаловский сватали на площади парка Горького. В 1990 году очередное постановление Совмина БССР. Срок переезда назначили до начала нового тысячелетия. И вот, шесть лет назад, театр закрыло МЧС после замыкания проводки. Проект реконструкции здания появился лишь год назад, вернее их было три. И у каждого пристройка из стекла и бетона.
Под нее предлагали уничтожить значительную часть соседнего Александровского сквера. Кстати, тоже исторической ценности. Вариант под номером один отклонили сразу. Концептуальные же решения второго и третьего, в целом, Министерство культуры тогда одобрило. Правда, с уточнениями. Цитата: «Идея требует доработки». А вот комментарии в Интернете были куда острее: «Нет слов!», «Ужас!», «Очередной гибрид». Одуматься времени хватило.
Павел Поляков, генеральный директор Национального академического театра им. Янки Купалы: «Есть надежда, ради чего всё это делается и какой-то промежуток времени: два года, два с половиной, я думаю, мы вытерпим. Должно быть хорошо, прохладно, просторно, удобно. Сейчас этого в театре, извините, но пока нет. После реконструкции будет».
Сегодня на это от государства почти триста миллиардов рублей. К слову, дороже обошлось лишь возрождение Большого театра – 460 миллиардов. За историческим фасадом Купаловского – его решили вернуть – ничего лишнего.
Это рабочее место Павел Поляков покидает навсегда. Апартаменты гендиректора разберут – здесь будет балкон, как на старых фотографиях и новой эмблеме театра. Не вернут в Купаловский и зеркала из фойе. Их место – Несвижский замок. Обширные холлы на верху, гардеробы под землёй, ниже её уровня театр опуститься на 17 метров – пять этажей вниз: гримёрные, туалеты, хранилище декораций. А сцена? Сцена станет трансформером.
Николай Пинигин, художественный руководитель Национального академического театра им. Янки Купалы: «У наступным сезоне ў нас чатыры прэм’еры павінны адбыцца. Як гэта будзе? Гэта буде складана. Таму што гэта на іншых пляцоўках. Што будзе з трупай? Ці сумею я яе захаваць? А куды падзецца артыстам Купалаўскага тэатра. Пацерпім трошкі».
«Негрустный юбилей» – название вечера к 90-летию Купаловского был в четверг, а уже в пятницу актёры потеряли сцены. И большую, и малую. Реконструкция будет комплексной. Когда же лицедеи вернутся, в новой кассе они больше не услышат Сороки. «Мама Лёдя» ушла на пенсию, но не из театра.
Подписывайтесь на нас в Telegram