Накануне мир отметил День освобождения узников фашистских концлагерей. Памятная дата установлена в честь вооружённого восстания заключённых концентрационного лагеря Бухенвальд 11 апреля 1945 года. Они смогли удержать контроль над лагерем, когда в него вошли американские войска.
До победного мая, когда Вторая мировая закончилась в Европе, оставалось совсем немного времени. И тогда ещё мир не знал, что на территориях, подконтрольных гитлеровцам, в концлагерях, лагерях смерти, тюрьмах и гетто содержались более 18 000 000 человек из 30 стран мира. Из них более 11 миллионов были уничтожены. И это только часть страшной цены, которую человечество заплатило за мир.
В Беларуси на сегодняшний день – около 26 тысяч бывших узников фашистских лагерей… Как они живут, за что борются и о чём не хотят забывать?
С каждый годом их всё меньше, но, несмотря на болезни, каждый год 11 апреля они находят в себе силы прийти к памятникам тем, кто был вмести с ними в лагерях. И не выжил.
Анатолий Отруба, узник концлагеря, генерал-майор в отставке: «Те, кто прошёл концлагеря, помнит, как беспощадно уничтожались наши люди! Немецкие идеологи считали, что достаточно оставить одного белоруса из четырёх в живых. Так как они считали, что два – два с половиной миллиона населения достаточно, чтобы их бауэры хозяйничали на нашей белорусской земле. Чтобы мы были рабами!»
Четыреста тысяч граждан БССР были угнаны в концлагеря в Западную Европу. Для многих из них Дахау, Треблинка, Майданек и Освенцим стали местом гибели в страшных муках.
Анатолий Отруба, узник концлагеря, генерал-майор в отставке: «Мы должны были выносить вещи, которые с них снимали. Ужас был в том, сколько там было этих вещей! Сколько людей раздели, сколько людей уничтожили».
Инессе Георгиевне было всего три года, когда её семью из Могилёва угнали в Германию. Психологи утверждают, что детская память избирательна, но пожилая женщина говорит, что помнит каждый день, проведённый в заключении. Расстрелы, голод, холод и подвиг её матери во имя спасения старшей сестры.
Инесса Кулаго, узница концлагеря: «Детей больных уничтожали. Сразу забирали от родителей, и моя старшая сестра заболела сильно. И мама вылила на себя кастрюлю кипятка на ноги – у неё кожа сходила прямо чулками! Она какое-то время могла быть при ребёнке, при сестре!»
Инессе Георгиевне удалось выжить и вернуться в родную Беларусь. После войны она стала инженером, вышла замуж, родила и воспитала сына. Но, говорит, что всегда с ужасом думала о других, кто навеки остался на той войне. А потому часто приходит почтить память ста пятидесяти тысяч убитых и сожжённых в урочище Благовщина под Минском.
Все эти фотографии и таблички с именами принадлежат гражданам восьми европейских стран, которых доставляли в Беларусь во Вторую мировую. Люди ехали сюда семьями, с личными вещами. Им обещали новую жизнь. Никто и поверить не мог, что их везут на верную смерть. Кого-то убивали сразу по приезде, кто-то на время занимал места расстрелянных узников в минском гетто.
Кузьма Козак, доцент кафедры истории БГУ, директор исторической мастерской: «Можно ли представить себе, что будет отправлен эшелон из Гамбурга. Убивают 10 тысяч человек. Для чего? Надо освободить место для депортированных. Для чего они делали так? Только чтобы скрыть, чтобы спрятать! Для того чтобы картинка в самой Европе была несколько такая радужная. А с Беларуси вывозили в Германию».
Наталья Яцкевич, заведующая отделом Музея истории Великой Отечественной войны: «Свои вот эти злодеяния всё-таки они скрывали. Для этого вот даже лагеря уничтожения строились где-то вдали от глаз людей. В каких-то таких или в очень маленьких населённых пунктах или в лесных массивах, но самое главное условие, чтоб была железнодорожная ветка какая-то, потому что речь об огромной массе людей».
Сколько погибло людей в лагерях Беларуси – миллион или два – не берётся ответить ни один историк. Благовщина – одно из трёх мест массового уничтожения, входивших в структуру настоящей фабрики смерти «Тростенец». Здесь фашисты работали – по их же утверждению – «на совесть». Двести шесть тысяч погибших и практически ни одного оставшегося в живых свидетеля. И это только официальные данные.
Наталья Яцкевич, заведующая отделом Музея истории Великой Отечественной войны: «Самая большая беда, что вот не было этой регистрации и как таковых списков узников в том или ином фашистском лагере на территории Беларуси. Нет, в отличие от Освенцима, в отличие от многих других лагерей. И на территории Германии, где была очень жёсткая регистрация. У людей были и номера, как мы знаем. К сожалению, да это очень сложная тема».
Зловещая ирония судьбы. Если бы нацисты вели учёт своих жертв на белорусской земле, то именно эти данные и стали бы документальным подтверждением, не требующим доказательств. А так получилось, что проблема коснулась и тех, кто во многом вопреки обстоятельствам остался в живых. Лариса Каим попала в гетто, когда ей было всего четыре года. Отец, будучи врачом, по ночам выбирался из-за колючей проволоки и тайно лечил раненых партизан. Даже делал прямо в лесу хирургические операции. А на рассвете возвращался к семье в гетто. И там помогал заболевшим узникам. Но кто-то донёс охране причины ночных исчезновений доктора. К казни приговорили всю семью.
Лариса Каим: «И расстрел отложили на ночь, и ночью мы ждали завтрашнего утра, и когда раздались выстрелы за окном, все стали прощаться, а стали кричать – свои. И сколько счастья было, сколько радости, и вы представляете, эту ночь, мы остались живы и это второй день рождения нашей семьи и тех, кто был с нами».
Партизаны смогли освободить всех узников гетто. У этой истории было много свидетелей, и поэтому собрать доказательства пребывания в лагере особого труда не составило. Но в советские времена подобные факты было не принято афишировать. Да и многие узники были слишком малы, чтобы помнить имена и фамилии свидетелей, а искалеченные взрослые чаще всего быстро умирали. Сейчас Лариса Каим возглавляет Витебский филиал общества несовершеннолетних узников и постоянно помогает пожилым людям собирать доказательства. Например, Валентина Гусева, которой сейчас за 80 лет, полтора года провела в подвале дома деревни Колышки Лиозненского района, потом семье удалось выбраться в Саратовскую область. По дороге умерла мать, а раненая Валентина оказалась в детском приюте… И всю жизнь пыталась забыть своё страшное детство. Тем более что архивы сгорели. Но сейчас германский благотворительный фонд «Клянц-конференц» пытается разыскать таких стариков, чтобы пусть и 70 лет спустя выплатить им денежную компенсацию. Для этого нужны лишь свидетельские показания: да, действительно, этот человек, эта семья были в лагере или гетто. Но непривычные к подобной практике суды на периферии часто просто отказывают в рассмотрении таких исков.
Как сегодня живут те, кто будучи ребёнком прошёл через ад фашистских мясорубок? Кто выжил, несмотря ни на что. А потом строил, восстанавливал, воспитывал и продолжал всю жизнь мучиться ночными кошмарами. Не забыты ли? Они нами и не обижены ли? Мы спросили у самих узников.
Надежда Лось, узница концлагеря: «Приглашают, и каждый год я прихожу. Это хорошо, конечно, и забота теперь есть, нам всем вручили медали. Кроме того, Br3,5 млн вручили, принесли. Это хорошая помощь».
Ирина Шуцкая, узница концлагеря: «Мы очень просим, чтобы нас опять приравняли к участникам! Нас падает каждый день больше, чем участников, потому что мы более слабые. И вот кровь брали, и всё брали. Мы просим, что хотя бы нам на лекарства и не трогали за проезд. Потому что очень стыдно и обидно, потому что мне уже, допустим, 79 лет, и ко мне подходят и просят за проезд».
В Министерстве труда и соцзащиты признались, что пока такой возможности нет. Но обещали малолетних жертв фашизма без внимания не оставить.
Александр Румак, заместитель министра труда и социальной защиты: «Предусмотрена очень активная работа на местах как ветеранов, так и лиц, пострадавших от последствия войн. Основную часть составляют узники. И в решении межведомственной комиссии рекомендовано посещение этих лиц представителями организаций, в которых они работали для того, чтобы вручить по возможности подарки, оказать помощь в уборке домов. Приглашения на концерты».
К 9 Мая в Минске откроется первая часть мемориального комплекса «Тростенец». Память жертв четвёртого по величине в Европе лагеря смерти увековечат через семьдесят лет после страшных событий.
Анна Аксенова, главный архитектор проекта: «Здесь проходит ось всего мемориального комплекса. Площадь треугольная, и в центре этой площади будут установлены врата памяти. Это основной мемориальный знак всего комплекса «Тростенец». Площадь запроектирована не просто так, все планировочные решения подчинены какой-то концепции этого комплекса. Как треугольник – это символ не свободы и замкнутости».
Кузьма Козак, историк: «Тростенец должен иметь общеевропейскую память. И там должен быть мемориал общеевропейского значения. Как мне представляется, это будет полностью осуществлено. Это очень важно».
Следующим откроется и мемориал «Благовщина». Его автор, недавно ушедший из жизни малолетний узник Бобруйского гетто, ставший знаменитым архитектором, Леонид Левин, создавший «Хатынь» и мемориальный комплекс «Яма», считал именно «Тростенец» одним из главных в своей жизни.
Историю изменить невозможно. Но помнить – важно…
Подписывайтесь на нас в Telegram