Перед дипломатами стоит очень непростая задача – защита экономических интересов нашего государства за его рубежами. И ничего удивительного в такой постановке задачи нет, если бы не одно обстоятельство. Она актуальна даже там, где белорусский производитель действует на союзной, а значит, на единой и общей экономической территории.
Зная репутацию Россельхознадзора, мало кто надеялся, что руководству этой организации вдруг станет стыдно и оно станет исполнять свои обязанности в строгом соответствии с законом и элементарными представлениями о порядочности. Это было бы также странно, как в своё время ожидать соблюдения закона от господина Онищенко, который много лет занимал должность главного санитарного врача России и стал олицетворением так называемых молочных войн. Поэтому Президент ставил этот вопрос вовсе не перед Россельхознадзором, а перед госсекретарём Союзного государства.
И пока Григорий Алексеевич Рапота готовится к принятию мер, мы попробуем разобраться в причинах и последствиях нынешней российской торгово-экономической политики. О том, какое воздействие она оказывает на атмосферу Союзного государства и Евразийского экономического союза, – корреспондент Игорь Тур.
Преданных белорусской продукции покупателей даже не тысячи – миллионы, а в каждом уважающем себя городе России есть магазин белорусских товаров – в Москве и Санкт-Петербурге, в Калуге и Оренбурге. Впрочем, не в первый раз оказывается, что для условной колбасы на прилавке быть вкусной недостаточно. Мол, по продуктовому паспорту не та.
Новость о том, что Россельхознадзор вводит эмбарго на поставку продукции некоторых белорусских предприятий мясо-молочной отрасли осенью 2016 года, на самом деле не шокировали. Увы – Минск начинает привыкать.
Сергей Данкверт, руководитель Федеральной службы по ветеринарному и фитосанитарному надзору России (Россельхознадзор): «Непринятие мер ведёт к тому, что поставки продукции из Белоруссии увеличиваются и увеличиваются такими темпами, которыми не увеличивается производство. Конкурировать с продукцией из Белоруссии сложно – она дешевле, во многом за счёт того, что она сфальсифицированная. Конечно, печень и почки выдерживают достаточно долго, можно какое-то время “не заморачиваться”. Это же не мышьяка сразу выпил, это же молока попил фальсифицированного, ничего страшного».
Впрочем, традицию вызывать у руководителей белорусских заводов нервный тик ввёл Геннадий Онищенко. Первый мощный запретительный залп от главы Роспотребнадзора прозвучал ещё в 2009 году – под раздачу попали почти 500 видов молочной продукции из Беларуси из-за якобы неправильно оформленных документов. Ситуацию локализовали достаточно быстро, но в 2013-м вновь появились вопросы к качеству белорусского молока. По странному совпадению, это произошло сразу после того, как в Минске задержали гендиректора «Уралкалия». Само собой, как только Владислава Баумгертнера отпустили, белорусское молоко для Онищенко вновь стало вкусным и полезным.
После «калийного скандала» Онищенко ушёл в отставку, ему на смену пришла Анна Попова. Хрупкая леди, вероятно, не подходит для торговых войн, поэтому знамя «революции эмбарго» подхватил Сергей Данкверт, который Россельхознадзором руководит уже 12 лет, но активно запрещать начал как раз с 2013-го. Методы остались онищенковскими – ищется иголка в стоге сена. При желании её всё же можно найти.
Алексей Мелещеня, директор Института мясо-молочной промышленности Национальной академии наук Беларуси: «Возможно, у нас, конечно, не сверхчувствительное оборудование, чем чувствительнее, тем проблем могут найти больше. Но это оборудование позволяет стопроцентно подтвердить уровень качества, который заявлен в требованиях технических регламентов нашего Таможенного союза».
Слова руководителя главной лаборатории Беларуси можно разобрать на примере молока. К примеру, в техрегламенте сказано, что количество аминокислот в литре не должно превышать значение Х. Белорусские заводы на выходе проверяют продукцию прибором с точностью до условно одной тысячной – всё в норме. В России же на приёмке временно проверяют прибором с точностью до одной десяти- или стотысячной – и рано или поздно находят превышение. Формально – нарушение, но доля превышения мизерная, в рамках статистической погрешности. Однако в техрегламенте нет реестра оборудования для проверок, и эту лазейку в общих законах активно использует Россельхознадзор.
Вообще искать поводы для запретов в России умеют. Часто они почему-то совпадают с расхождением России и других стран по другим проблемам. Сейчас вот с Минском спор о долге или его отсутствии за газ – и тут же вводятся якобы независимые санкции. После отставки Онищенко, кстати, стали популярны подборки «Что запрещал глава Роспотребнадзора?». Вкратце – европейские овощи, украинские сыры и конфеты, чешский алкоголь, литовское молоко, таджикские сухофрукты.
На каждый этот запрет легко можно найти причину в другой сфере, где Москва имела политический или экономический интерес. Молдове запрещали, к примеру, экспортировать овощи и фрукты.
Оазу Нантой, директор программ Института публичных политик (Кишинёв, Молдова): «Объяснялось всё очень просто – Молдова собиралась ратифицировать соглашение об ассоциации с Евросоюзом. И Российская Федерация ввела эмбарго как инструмент наказания Республики Молдова за непослушность. Хотя сам факт подписания соглашения об ассоциации с Евросоюзом Республикой Молдовой не несёт в себе ничего антироссийского и не влечёт за собой никаких угроз, ни экономических, ни политических».
Грузия по в принципе понятным причинам тоже попадала под эмбарго. Запрещали ввоз всемирно известной воды «Боржоми» и – святая святых! – грузинского вина.
На каждое эмбарго вроде бы находилось логичное объяснение. Но! Ни до, ни после спорных вопросов в смежных сферах претензий к качеству вышеперечисленных продуктов у России не было: конфликты исчерпывались – ограничения снимались, но без объяснений и извинений. Хотя та продукция, которая действительно производится в Беларуси, априори лучше хотя бы потому, что сделана из лучшего сырья.
Елена Войтехович, заведующая сектором стандартизации и нормирования Института мясо-молочной промышленности Национальной академии наук Беларуси: «Сорт “экстра” мы когда-то ввели на основании европейских требований, сорт “экстра” есть в Европе. В России нет такого сорта».
Кстати, о паспорте и Евросоюзе. Пожалуй, самое громкое эмбарго – полный запрет на ввоз продуктов из ЕС. Минску ставят в вину и обход этого решения: дескать, вы перерабатываете и реэкспортируете, а так тоже нельзя, но почему – неизвестно. Но речь не об этом. Отказ от товаров из ЕС стал частью временной идеологии. И целей у эмбарго две: «насолить» Европе и поддержать своих производителей.
О запрете на белорусский товар в таком ключе Кремль не говорит. Не говорят и губернаторы, и чиновники на местах. Во-первых, люди не поймут: ну как это, объявить нон грата любимое молоко и мясо из братской Беларуси? А во-вторых, российская промышленность за пару лет смогла обеспечить себя яблоками, рыбой, холодильниками, но не мясом и молоком.
А вообще любую некачественную продукцию рано или поздно выдавит сам рынок. Люди постарше наверняка помнят, как в начале 1990-х годов в Беларусь ввозили тонны российской колбасы. Недорогая и в яркой упаковке, она какое-то время была в топе предпочтений. Но, как только продукт распробовали и сравнили со своим, от российской колбасы в Минске осталось лишь неприятное послевкусие.
Эксперты говорят, что интеллигентные по природе своей белорусы не всегда могут дать достойный мгновенный отпор деятелям, которые время от времени пытаются очернить репутацию наших производителей. Возможно, раз и навсегда поставить точку в таких странных конфликтах мог бы независимый надгосударственный орган ЕАЭС с ветеринарными и фитосанитарными контрольными полномочиями. Ведь колбасу и молоко мы точно умеем делать. Осталось раз и навсегда пресечь ангажировано сомневающихся.
Подробности – в видеосюжете нашего корреспондента
Подписывайтесь на нас в Telegram