Гость программы «Марков. Ничего личного» – белорусский композитор, аранжировщик, продюсер группы «Аура» Евгений Олейник. Ничего личного – только правда, которая всегда интереснее домыслов.
- Евгений, я с удивлением для себя узнал, что вы владеете французским языком практически в совершенстве и у вас есть экономическое образование. Я ничего не напутал?
- Да, но французский я уже забыл, давно не было практики.
- Но сертификат торговой палаты?
- Работает сертификат.
- Парижской?
- Да, были в Париже в первый раз и пока в последний 5 лет назад. Очень выручает, когда с французами говоришь на французском, они более адекватно тебя воспринимают.
- Хорошо. Откуда у вас тяга к музыке и музыкальные способности? Я так понимаю, что профессионального образования не было изначально?
- Почему? Я баянист, окончил музыкальную школу, если это можно назвать музыкальным образованием.
- Я тоже когда-то учился по классу скрипки.
- Пригодится, Марат Сергеевич. Это хорошо формирует мелкую моторику, особые нейронные связи в головном мозге – синапсы замыкаются по-особенному. Людей, которые занимались музыкой, всегда видно.
- Правда, что жена пришла лечить вас, когда вы познакомились?
- Да. До этого мы с ней пару раз пересекались на КВН. Она играла за медицинский, я – за нархоз, писал музыку ребятам. А потом решил вызвать врача, потому что было много работы и плохо себя чувствовал, подумал, что не пойду в университет и останусь дома. Ну, и открываю дверь, а там – Юля.
- Это однозначно судьба.
- Да.
- Хорошо, откуда появилось название «Аура»?
- Это прагматичный расчёт. На букву «А» – всегда первая в списке. Название короткое и легко запоминается, плюс к этому есть определённый смысловой посыл, что это нечто такое, что обволакивает, нежное.
- Песня-благодарность врачам «Просто спасибо» – это чья была идея?
- Идея была режиссёров, которые уже очень много лет просили Юлю сделать нечто такое, что позволит ей выступать на всяких медицинских корпоративах, праздниках. Не было какого-то толчка, ведь искусственно песню не напишешь. В ситуации с пандемией это произошло само собой.
- Это было достаточно быстро. Вы единственные, кто мгновенно отреагировал на это.
- Это всегда обсуждалось. Это идея не новая – сделать песню, чтобы это объединяло бывшую и настоящую профессию Юли.
- То есть пандемия стала катализатором?
- Да, это позволило искренне вылить слова в песне.
- Хорошо. Но сейчас же на протяжении нескольких месяцев у нас все были вирусологами, а сейчас резко переключились на политологию – стали знатоками в политике. Я думаю, что по поводу пандемии у вас есть собственное мнение. Какое?
- Никогда и ничего у нас в семье не менялось в связи с этой пандемией. Юля всегда заставляла нас во время любой вспышки сезонного гриппа ходить с индивидуальными средствами защиты в магазин. Всегда, если я ходил с детьми в магазин, то оставлял их с бабушкой у входа в магазин. Ничего не поменялось. Единственное, Юля почувствовала в себе уверенность, что она может в общественном месте, не стесняясь, без всяких «кривых» взглядов, надевать маску.
- Я боюсь ошибиться, но больше песен о Родине, чем вы написали, я не знаю, кто написал в Беларуси. Это не комплимент, а констатация факта. Я люблю числа. Только в альбом «Куточак Беларусi» вошла 21 композиция о Родине. Сколько всего таких песен сегодня, помимо этого альбома?
- Мы в альбоме собрали многие композиции, которые писали на протяжении предыдущих лет. Самая первая по дате выпуска композиция I Love Belarus. Исполнитель – Настя Винникова. Песня датируется 2011 годом. Я думаю, что мы точно написали 30-40 песен. Но важно, как песня уходит в люди. Можно написать 50 и 100 песен. Песня «Синеокая» в исполнении Анатолия Ермоленко и Виктории Алешко, когда появилась (так получилось независимо от нас), то в течение года закрыла 13 больших телевизионных концертов.
- Вы помните эту культовую песню «Широка страна моя родная» Дунаевского.
- Конечно.
- Беларусь, если охарактеризовать её в одной фразе, она какая?
- Моя. Моя Родина.
- Мне нравится ответ.
- Да, моя родная страна.
- Вам не кажется, что это не очень благодарное занятие – писать такие песни. Сейчас запросы у людей гораздо проще. Если мы говорим про малую родину, то «Незабудка – твой любимый цветок» расходится гораздо лучше, чем любая патриотическая песня.
- Вы знаете, что эта песня «Незабудка», там не всё так просто. Человек, который создал это произведение, авторский, продюссерский коллектив, насколько я знаю, насколько наши общие друзья рассказывали, не один год искали такого парня, как Тима Белорусских, чтобы он это донёс до слушателей.
- Какие составляющие должны совпасть, чтобы она стала популярной?
- В первую очередь это авторы и исполнители. Во-вторых, время, в которое песня появляется. Время вбирает в себя всё. То есть, в принципе, и готовность людей воспринимать эту песню, и обстоятельства какие-то исторические. Где-то случилось какое-то событие – появилась песня. В мире очень много таких примеров. Джон Леннон и The Beatles пели All You Need Is Love на первом телемосту между Британией и США. Когда песни Победы возникали в Советском Союзе. «День Победы», например. То есть это песни, которые отражают то, что происходит в мире сейчас. Есть песни о вечном: о любви, об отношениях. Как они появляются? Ну, наверное, вам не ответит никто. В мире столько примеров, когда произведение становится популярным у непрофессионального автора, у непрофессионального исполнителя, в непонятном контексте времени.
- Если вы заметили, то я спросил немного о другом – о патриотической песне. Фактически мы же говорим о том, что «Синеокая», «Я люблю Беларусь», «Приезжайте в Беларусь» – песни, которые вы написали, они в первую очередь несут идеологически правильный посыл. Они совпали и по времени. Или я ошибаюсь?
- The Beatles пели про Ливерпуль, а Фрэнк Синатра – про Нью-Йорк.
- Да, вы же много зарубежных песен назовёте, которые про свою малую родину.
- Очень много про Париж. Я уверен, что и про Прагу в Праге многие пели. Про Варшаву. Про Москву пели уже, наверное, все. Я не вижу в этом какой-то ежесекундной потребности. Это всё-таки вечное. Но если в какой-то момент ты почувствовал, что, да, Минск – это моё, и ты творческий человек, то можешь это выразить только в творчестве. Я не знаю, как иначе.
- Вы сами назвали несколько песен, которые совершенно чётко отражают красоту и отношение к тому городу, стране, в которой ты родился. Но почему тогда, когда мы у нас говорим про патриотические песни, красивые песни о родной земле – о Беларуси, малой родине, – у нас пишут или говорят, что автор хочет выслужиться?
- Я не хочу сказать, что я хотел выслужиться в Китае перед кем-то, когда писал песню «Синеокая», будучи далеко от Родины.
- Вам не нужно оправдываться. Почему так воспринимается?
- Во-первых, есть песни, которые негармонично слушаются, в которых виден определённый посыл автора. Тяжёлый разговор вы затеяли.
- Он достоин того, чтобы эту тему обсудить.
- Сейчас мы проводим конкурс вместе с Министерством образования «Песни земли белорусской». Нам прислали 186 произведений о Беларуси, о малой родине, об отношениях между белорусами, между людьми. Конечно, многие песни, которые прислали, если бы их сделать до конца и показать публике, то публика в 99% случаев сказала бы, что кто-то хочет выслужиться. Есть такие клише чисто технические: «Ганарусь – Беларусь». Они уже настолько надоели исполнителям и слушателям, что неосознанно слушатель проявляет какую-то не позитивную реакцию по отношению к каким-то формулировкам.
- Я думаю, что я и зритель понимаем, о чём вы говорите. Но оставшиеся песни?
- В оставшихся песнях нужно найти такие образы и слова, и здесь, как мне кажется, моя супруга Юля впереди всей страны. Нужно подобрать такие слова, чтобы это было проникновенно, честно и душевно. Сложно сказать, как это происходит. Но даже когда мы обсуждаем её тексты к нашим песням, то у нас возникает очень много споров по поводу конкретных слов. Я уже привёл пример, над которым смеются все белорусские авторы («Ганарусь – Беларусь»). Это банально, и уже в стольких песнях использовано, что вызывает некоторое отторжение. Не из-за того, что песня патриотическая, а в силу банальности мысли.
- Как клише уже воспринимается, да?
- Да. В английском есть together-forever – шаблон, над которым смеются все, и вне зависимости от того, что там сказано, кроме этого, конкретно вот эта строчка будет ломать представление о песне в сторону банальности.
- Я знаю, что вы как-то нашли песню Надежды Бабкиной, где было написано: «Исполняет Н. Бабкина, слова и музыка – народные». Хотя это была ваша песня «Тень, тень». Может, это тонкий намёк на то, что пора уже стать народными?
- Я и Юля выросли на британской, американской, на шведской музыке. Моя мама часть своей жизни проработала в магазине «Музыка», который на ул. Якуба Коласа. Естественно, имела доступ ко многим пластинкам, это в 70-е было. У нас фонотека дома была очень обширная. В той парадигме, в которой выросли мы с Юлей, нет стремлений к званиям. Есть стремление к платиновым дискам, к миллионам прослушиваний, миллиардам просмотров. Есть стремление к тому, чтобы сами люди своими голосованиями (копеечкой, рублём за скачивание или просмотрами) выставляли тебе звание народного или ненародного.
- Очень хочется на эту тему поговорить. Реально, до каких вершин вы хотите дойти? У вас же есть определённая настойчивость, это чувствуется. Это нормально. Когда человек хочет чего-то добиться, он начинает пробивать себе дорогу. На мой взгляд, всё началось с песни I Love Belarus. Она подверглась как критике, так и восхвалению.
- Понимаете, она не подверглась никакому восхвалению тогда. Она стала одной из самых любимых песен «Евровидения» после. Есть такое Eurovision Radio, которое ежегодно 31 декабря проводит хит-парад 250, если мне не изменяет память, самых любимых песен за всю историю «Евровидения». Песня I Love Belarus восемь лет после того, как она поучаствовала, была выше всех белорусских песен, которые участвовали в тот год, когда проводился хит-парад. Сейчас я общаюсь с коллегами, которые ездят в делегациях белорусских на «Евровидение», и когда встречают белорусскую делегацию на «Евровидении», то всегда ставят песню I Love Belarus. Людям в Европе кажется, что с этой песней мы сами ассоциируем наше «Евровидение». Но тогда, в тот момент, когда она вышла, конечно, включились эти интернет-тролли, которых тогда было намного меньше. Я тогда заблокировал 20-25 человек, и в моей ленте всё стало, как и прежде – котики, собачки, шуточки. Интернет-троллинг прошёл. Но со временем, когда эта пена, которую, на мой взгляд, сеет очень маленькая группка людей, прошла, то стало понятно, что песня олицетворяет собой какое-то желание Беларуси высказаться на «Евровидении» в пользу того, чтобы нас узнали.
- В одном интервью 2010 года вы говорили, что написали целую программу развития белорусской культуры, где подсчитали, что если всё останется, как прежде, то через 15-20 лет в Беларуси может исчезнуть современная музыкальная культура. Прошло 10 лет, по сути, осталась пятилетка. Вы мне своё не поменяли?
- Конечно, поменял. Здесь с каналом ОНТ связаны определённые факты. Дело в том, что в 2010 году произошло в истории группы «Аура» очень знаковое событие. На телепроекте «Музыкальный суд» победила песня на белорусском языке «Затрымай мяне». Я помню, что Виталий Карпанов, с которым мы тогда ещё не были друзьями, а просто знакомыми, коллегами по цеху, сказал: «Что это за группа победила?» Но это врезалось в память. Видимо, такой тренд пошёл, что будут популярностью пользоваться песни на белорусском языке. Как мне кажется, попав на радио, в поле современной культуры, в белорусский язык, благодаря вашему каналу, немного благодаря нашему творчеству, стал проводить такую революцию в той музыке, которая звучала тогда. Не было тогда на радио ни одной песни на белорусском языке. Я помню, что так совпало, что J:МОРС выпустили песни на белорусском языке. Это 2010-2011 годы. Потом появились другие молодые группы. Например, Navi. Стали песни выходить в поле более популярной музыки. Потому что до этого с белорусским языком ассоциировались только традиционные исполнители. Мы их очень уважаем и любим: Ирина Дорофеева, Инна Афанасьева. Что ещё тогда было очень важно? Очень мало было живых проектов. 2010 год, если оглянуться, – это пик фонограммных концертов, как мне кажется. Но люди стали живьём играть и петь. Наши музыканты нашли себе применение у нас в стране. В целом волна живой музыки очень содействовала тому, чтобы музыка сама оживилась.
- То есть живой и на белорусском языке?
- Живой и национальный. Кстати, «Александрия» – это вообще уникальный проект.
- На самом деле, был успех. Даже тот факт, что мы его повторяли, говорит о том, что высокие рейтинги были, даже как у телевизионного проекта. Современная музыкальная культура в Беларуси будет, перспектива есть?
- Конечно.
- Хорошо. Несмотря на то что артисты любят внимание, и нельзя сказать, что вы не обласканы властью. Я имею в виду, что у вас была и благодарность Президента, и медаль Франциска Скорины, и специальная премия «За духовное возрождение» была совсем недавно. Но в то же время ваша подопечная Маша Жилина, несмотря на моё глубокое уважение к её творчеству и вашему тоже в отношении неё, четыре раза подряд не попадает на детское «Евровидение» – это рекорд. Даже в 2018 году с шикарной песней «Приезжайте в Беларусь». Группе «Аура» каждый раз предрекают поездку на «Евровидение», но она тоже ни разу не смогла поехать. Как это соотносится, на ваш взгляд? С одной стороны, вы конъюнктурные, с другой стороны – такой факт.
- Понимаете, награды, которые вы перечислили, они давались за вполне конкретные вещи. Благодарность Президента в 2008 году наш творческий с Юлей коллектив получил за победу Лёши Жигалковича на детском «Евровидении». Были бы мы обласканы властью, не были бы – это факт, который поощряется в любой стране.
- Безусловно.
- Специальная премия Президента «За духовное возрождение» была вручена за альбом «Куточак Беларусi». Это 21 произведение, работа над которыми плотно шла три года. Три года мы не выходили из студии.
- Моё личное мнение, я не навязываю его никому, это отличная работа.
- Спасибо. Конкретно эти награды мы получили за вот эти объёмы работ. Что касается «Евровидения», то это всегда вопрос, болезненно воспринимающийся организаторами «Евровидения» у нас в стране. Я уже лично говорил и сейчас пытаюсь донести, что мы не хотим сделать хуже, мы хотим сделать лучше. Когда мы критикуем сам метод отбора, критикуем какие-то вещи, связанные с «Евровидением», то это происходит не со зла. Кстати, у нас с вами была личная беседа по поводу того, как ведут себя артисты, когда они чем-то недовольны. Артист, когда чем-то недоволен, делает так, как привык. Он привык сразу песню выкладывать в интернет, он своё мнение сразу выкладывает в интернет, чтобы его слушали все. То же самое можно сказать по вопросу «Евровидения». Я считаю, что Маша Жилина должна была съездить на детское «Евровидение», но, к сожалению, возраст уже «ушёл». Песня Welcome To My Belarus, которую мы написали в 2018 году, когда «Евровидение» приезжало в Минск, была бы, конечно, более показательна, чем выступление артиста, который тогда выступил.
- Мы с вами выражаем наше с вами личное мнение.
- Конечно, это моё личное мнение.
- Я тоже так считаю.
- Но конкретно набор жюри, зрительские голосования во время отбора совпали так, что Маша заняла тогда второе место. Что нужно для того, чтобы таких ситуаций не случалось? У меня рецепт простой – постоянно менять формы отборов. Я вижу, что Белтелерадиокомпания меняет каждый год формы отборов.
- То есть идёт поиск универсального?
- Да. Этот поиск должен привести к тому, что появится какая-то схема.
- Есть такое право, на самом деле, и у Белтелерадиокомпании – назначать артиста. Многие страны по правилам «Евровидения» пользуются этим. Артист может выкладывать всё, что он думает. У нас был конфликт с Ханком, но мы прекрасно с ним поговорили в этой студии и в конечном итоге помирились. Я понимаю, что творческие личности, как индульгенция. Им всё прощают. Художника может каждый обидеть. С другой стороны, здравый смысл тоже должен присутствовать? Я рассуждаю как руководитель телеканала.
- Как руководитель телеканала, как бывший военный, как человек, который прошёл школу жизни, совершенно отличную от той школы жизни, которую прошли творческие люди.
- Бывших военных не бывает. Научите меня, Евгений.
- Нет, я не учу вас. Просто говорю о том, что взгляд на проблему здесь другой. Когда творческий человек самовыражается, то он хочет привлечь к своей точке зрения максимальное число сторонников. Если он выкладывает песню – значит, хочет больше просмотров, выкладывая в сеть своё мнение. Это не посыл того, что человек старается сделать хуже. Посыл такой: заметьте меня и обсудите со мной то, что я имею в виду.
- Может быть, когда пишут о плохом, то это подхватывают все, когда пишут о хорошем – это никому неинтересно. Вы не думали об этом?
- Почему? Это факт. Всегда, когда выливаешь какой-то негатив, то он больше и лучше расходится, чем какой-то позитив.
- Есть такие несовместимые понятия – творчество и политика.
- По-моему, шутка или фельетон говорят, что это братья-близнецы.
- Но один из своих постов вы обозначили так: «Я, конечно, не политик, но…» Что абсолютно правильно, на мой взгляд. Я хочу затронуть тему резонансных постов на социальную тему. Вы не боитесь поднимать острые вопросы у себя на странице в Facebook, например, обсуждать их или высказывать своё мнение. Может ли творчество быть вне политики, особенно тогда, когда под угрозой будущее страны, той страны, которой вы посвящаете своё творчество?
- Если посмотреть на общемировую культуру последних 50 лет, то творчество не может жить без политики. Творчество во многих «горячих» ситуациях, странах, периодах выражало мнение тех или иных групп людей. Зачастую в общественном поле выигрывала та точка зрения, творцы и сторонники которой лучше творили. Сразу вспомнил группу The Cranberries и конфликты на Британских островах, которым они посвящали большую часть своего творчества. Кто бы как ни относился к противоположной точке зрения, но песня Zombie стала хитом у определённого движения. Понимаете это?
- Я понимаю.
- Конечно, выигрывает в общественном поле, у общественного мнения та точка зрения, творцы и сторонники которой лучше справляются со своими обязанностями: творят лучше, качественней и ближе к людям, понятнее людям. Если творец творит и является сторонником какой-то идеи, то у него есть шанс сделать для этой идеи очень многое.
- Какая у вас сейчас идея?
- Моя идея состоит в том, что в Беларуси достаточно всего того, чем мы можем гордиться, что мы можем любить. Мне хочется словесно, логически объяснить людям, что есть другая точка зрения, отличная от «всё разрушим, все туда, все сюда».
- С чем вы сталкиваетесь из-за такого отношения? Присутствуют угрозы и оскорбления?
- Помимо всего, я закончил физико-математический лицей с медалью и я умею считать. Если во время подготовки песни I Love Belarus мне пришлось заблокировать 20-25 человек, то сейчас чуть больше – 50-60. Сразу опять лента стала нормальной. Не много агрессивных, радикальных людей в Беларуси.
- Они тоже выполняют свою профессиональную работу.
- Я не знаю, что они выполняют. Они очень часто оскорбляют, занимаются так называемым интернет-буллингом, травлей людей, но их немного. Заблокировав активных агрессивных людей, вы мало того что вернёте спокойствие в свою жизнь (я сейчас даю советы по работе с социальными сетями), так ещё вы сможете высказать свою точку зрения, обсуждая её пусть с несогласными, но вменяемыми, адекватными людьми. Потому что словами, какими-то логическими умозаключениями можно объяснить и донести свою точку зрения.
- Я уважаю такую позицию. Больше всего не люблю «перевёртышей». Поверьте, это очень нас сближает. Гонорары белорусских артистов, даже не зарубежных, а российских звёзд. Согласитесь, они несравнимы?
- Да.
- Я понимаю, что за текст гимна Советского Союза Сергей Михалков получил 500 рублей и хороший продуктовый паёк. Мы действительно мало ценим своих, создаётся такое впечатление. Вы согласны с этим, что это не совсем правильная оценка.
- Вы знаете, как человек имеющий экономическое высшее образование я могу ответить, что всегда спрос с предложением уравновешивается в рыночной борьбе. Здесь нет никакой тайны, ничего нового я не скажу. К сожалению, на наши концерты, на концерты к которым имела отношение Инна Афанасьева, максимально билет стоил 100 рублей, а на концерт менее затратный по подготовке российской звезды билет может стоить 200-300 рублей. Так получилось.
- Рынок диктует.
- Рынок свободный. Меня больше удивляет другой момент, когда то же самое происходит и на государственных мероприятиях, таких как «Славянский базар». Возникает очень серьёзный камень преткновения у наших топовых артистов, у них есть огромная претензия к организаторам таких мероприятий в плане гонораров на открытие. Не секрет, что туда зачастую приезжают артисты иностранные «второго и третьего эшелона». Я говорю не только про российских артистов, но и про украинских, европейских. Это звёзды, которым уже давно никто и нигде не платит, а у нас на волне ностальгии платят намного больше, чем действующим белорусским современным звёздам. Здесь есть вопросы. Но опять же организаторы таких мероприятий тоже продают билеты, они тоже о чём-то думают. Скорее всего, наша с вами беседа должна вылиться в большой круглый стол между организаторами, финансистами, которые считают эти деньги – в филармонии, Министерстве культуры, между артистами. Вопрос должен обсудиться более широко, потому что он возникает очень часто. Суть вопроса состоит в том, что в концерте (я хочу подчеркнуть, что речь не идёт о Стасе Михайлове и группе «Аура»). Мы отдаём себе отчёт в том, что Стас Михайлов соберёт «Минск-арену», а группа «Аура» собирает ежегодно маленький зал – 500-600 поклонников. Мы их очень любим. Есть другая проблема, когда топовая белорусская звезда в Беларуси получает в разы меньше, чем звезда иностранная «второго-третьего эшелона». Когда очевидно, что пришли на нашу звезду, я не буду никакого называть по именам, чтобы никого не обидеть. Хорошо, назову. Ярмоленко, Афанасьева, Солодуха – это наши белорусские звёзды, которые собирают стадионы, залы, арены. При этом в концерте участвует (метафорический концерт) иностранная звезда, которую знают намного меньше.
- Если отойти от метафор и назвать имя для примера?
- Были такие «Славянские базары», когда чередой шли выпускники российских конкурсов «Фабрика звёзд». Этих людей мало кто, кроме любителей этого конкурса, помнит. В тот момент это было очень очевидно.
- Творчество бесценно. Это надо принимать и признавать. Евгений, от какой песни поёт ваша душа?
- В музыке есть очень много понятий, которые люди считают какими-то абстрактными. Например, интонация. Она измеряется в центах. Это 1/100 полутона. Интонация – это разница между чистым тоном и тем, как фальшивит или не фальшивит артист.
- Теперь наши зрители будут подкованные.
- Есть период в жизни каждого человека, период, когда в его теле бушуют гормоны, деревья вокруг высокие, трава зелёная. Этот период протекает от 10 до 22 лет, когда заканчивается формирование организма. Чаще всего, по моим наблюдениям, наблюдениям специалистов, именно та музыка, которую человек слушает в этот промежуток времени, с которой у него связаны самые яркие воспоминания: первая любовь, свадьба и всё прочее. Именно эта музыка на всю жизнь остаётся любимой.
- У вас есть такая?
- Да, это шведская, английская, американская музыка, которая у нас была в фонотеке. Это музыка, которая звучала у нас дома, когда я рос.
- Вот почему я до сих пор вспоминаю песню своего 17-летия «Cувенир».
- Да, Демис Руссос.
- Великолепная песня. Евгений, мне понравился наш сегодняшний разговор. Осталось пожелать, чтобы нынешнее поколение через какое-то время вспоминало песни, написанные вами, песни группы «Аура», песни из «Куточка Беларусi». Пусть это будет через 20 лет, об этом вспомнят. Наверное, тогда действительно можно назвать творчество состоявшимся.
Подписывайтесь на нас в Telegram