Главный вопрос – что в начале 90-х делают власти? Прежде всего, Верховный Совет. В молодой Беларуси выше нет никого.
Сергей Линг: «Я обратился к партиям, ко всем, коммунистам, к националистам: внесите предложение, мы работаем над программой выхода из кризиса. Внесите предложения. Вы стоите за колхозы, напишите, надо сохранить. Вы стоите за западный вектор, напишите, что мы считаем так. Дайте предложения. Ни одна партия, ни одного предложения не дала правительству для включения. И был такой раздрай и война постоянная».
Лидия Ермошина: «Прямая трансляция, например, заседания Верховного Совета, она заменила КВН. Вообще заменила все то, что раньше развлекало население. Мужики вместо того, чтобы зарплату получать, зарабатывать, но они не виноваты, просто завод не работает, они лежали целый день на диване перед телевизором, и далее в общественном транспорте, в очередях, обсуждалось исключительно, а что было вчера на заседании, например, Верховного Совета».
Сергей Гайдукевич: «Большая часть, процентов 40, шла в политику только ради должности. Им не надо было первое лицо. Им не надо было что-то возглавить или что-то помочь. Они шли в то или иное политическое движение, чтобы что-то получить. Думать о людях – это вообще смешно и не нужно».
В народе зреет бунт, на забастовки к Дому правительства люди ходят как на работу. И это только на первый взгляд в нем два крыла. Парламент, который возглавляет Станислав Шушкевич, и правительство под началом Вячеслава Кебича.
Владимир Коноплев: «Одни тянули влево, вторые – вправо, третьи, вообще, допустим, вот блок, который Позняк возглавлял, это были ярые националисты, у них свое отношение было. Поэтому парламент бурлил. Очень многие выступали, но и выступали красиво».
Владимир Андрейченко: «В парламенте были порядка, наверное, 20-и различных фракций, групп, которые различные политические цели свои преследовали. Те решения, которые принимались, они были оторваны от жизни, и на этом фоне в целом авторитет власти, будем говорить, катастрофически падал».
Все это походит на перетягивание политического одеяла. А ведь где тонко – там и рвется. И уже в 92-м в Беларуси собирают подписи – молодой суверенной стране нужен референдум!
Как у семи нянек, дитя без глаза, так и очевидное двоевластие становится, по сути, безвластием. Ответственность на себя при этом не берет никто.
Владимир Андрейченко: «Появилось очень много тогда в то время и советчиков из-за рубежа, которые деньги даже отдельным депутатам начали выделять. Ну, советчики что советовали? Что нужно порвать все отношения с Российской Федерацией, что нужно остановить фабрики, заводы, что ничего не надо производить в стране, все это дорого, невыгодно, лучше купить все за рубежом».
Михаил Мясникович: «Первое посольство Беларусь открыла не в Москве, а в Варшаве. Это была позиция Шушкевича. Какая могла быть уготовлена нам доля там? Я не думаю, что мы получили бы допуск к новым технологиям или каким-то другим благам. Кебич, я говорю, придерживался о том, что нам надо ориентироваться на Российскую Федерацию. И вообще, Вячеслав Францевич, при всем моем уважении к нему, не представлял, что Беларусь может быть суверенным, независимым государством. Он считал, что надо быть в составе. Он мне говорил: "Ну, Михаил, ну слушай, ну метал там, нефть там, газ там! Ну что мы можем сделать?"»
Сергей Линг: «Я помню в колхоз Кирова, передовое хозяйство Слуцкого района, западники приехали. Хозяйство прекрасное, детский сад, народный хор, контора, жилье – изюминка. Посмотрели в детском саду детки прекрасные, одеты, одна по-русски говорила, подходит: "А куда вы свои лапти спрятали?"».
Подробности смотрите в документальном фильме ОНТ «Один за всех».
Подписывайтесь на нас в Telegram