Гость программы «Марков. Ничего личного» Игорь Крутой – советский, украинский и российский композитор, пианист, певец, продюсер.
- Вот здесь на стенах у нас портреты телевизионных ведущих, чтобы люди пришли на телевидение и зацепили зрителя, на них надо смотреть широко открытыми глазами. В вашей профессии иногда происходит наоборот. Я знаю, что такое слепое прослушивание. Иногда надо закрыть глаза и просто слушать. По каким критериям вы выбираете артистов, с которыми собираетесь работать?
Первое условие – это талант. Насколько можно увидеть талант… Но у меня, во многих случаях, получалось увидеть ту энергетику, которой человек может достигнуть.
- Это не обязательно увидеть её?
Желательно увидеть.
- То есть внешность имеет значение?
Да. Хотя в последнее время меньше стало.
- В последнее время в кино тенденции сместились немножко. На смену Ди Каприо или Алену Делону пришли актёры типа Брюса Уиллиса или Джейсона Стэтхэма.
Я раньше достаточно скептично относился к своей внешности.
- Вас никогда этот вопрос не волновал?
Нет. Меня не волновала никогда моя внешность и, тем более, моя причёска. Да, я рано начал лысеть, но у меня не было комплексов по этому поводу. Другое дело, что я не думал, что буду выходить на сцену.
- Я знаю, что у каждого, по крайней мере, человека моего поколения есть любимая песня, которая написана вами. И у меня она есть - “Незаконченный роман”. Причём, именно в вашем исполнении и Ирины Аллегровой. У вас есть самая любимая?
Моя?
- Да, конечно.
Наверное, всё- таки “ Я люблю тебя до слёз”, потому что это был мой роман с будущей женой. И писалось это в эмоциях. Да, Игорь Николаев стихи писал. Он один из немногих знал об этом романе и наблюдал его. И вот на готовую музыку написал стихи.
- Эта песня, которую вы с Аллегровой пели, она была первая в вашем исполнении?
Первые четыре строчки песни «Ангел Хранитель». Потому что к моему сорокалетию был мой такой первый творческий вечер. И я решил сделать. Много подобных вещей было. Я позвал петь Пугачёву. Она говорит: «У нас с тобой только песня «Снежный мальчик», а мне нужно, чтобы я вышла с такой песней…… Ты же меня, наверняка, в конце поставил». Я говорю: «Ну да». – «Ну, пиши тогда такую песню». И вот, семнадцать вариантов песни «Любовь, похожая на сон» сложились в ту версию, которая существует уже по сей день. Существует уже 25 лет. И в том же вечере мы сделали песню «Ангел Хранитель», тоже с Игорем Николаевым (его стихи, моя музыка). И он настоял, чтобы я спел первые четыре строчки. Такая моя первая вокальная премьера была именно на песне. Вокальная премьера - это очень высокопарно и я не считаю себя певцом, но на четыре строчки меня хватило. Поэтому я певец поневоле. Вообще, для меня выход на сцену – это в любой ситуации всегда стресс.
- Почему?
Аллегрова как-то показывала, как я первый раз в её концерте вышел на сцену. Как – то бочком…
- Я смотрел вчера на You Tube исполнение этой песни.
Какой?
- Которую вы пели с ней вместе, и я скажу, что вы совершенно спокойно себя держали. Вы были за роялем.
Отчасти, рояль – это защита.
– Вы подарили нам колоссальное количество эмоций во время открытия II Европейских игр. Видно, сколько души сюда вложено. Но внешне вы были спокойны. Это можно назвать защитной реакцией?
Да. У меня стрессов достаточное количество в жизни. Но у меня уже выработан какой-то автомат. В какие-то очень серьёзные моменты вдруг включается спокойствие в голове
– Вы отказывались от комментариев перед Европейскими играми, при этом отмечали, что ответственность за всё происходящее лежит, непосредственно на вас. Сегодня вы можете охарактеризовать само открытие? Ведь вы подарили массу эмоций. В первую очередь потому, что открытие было связано с белорусской аутентичностью. И многие сказали: «Я увидел Беларусь вот такой!» Как вам это удалось? И удалось ли на ваш взгляд?
На самом деле, вы же понимаете, что работала огромная команда. Поэтому мне вешать себе ордена одному за всё произошедшее – это будет не скромно. Но, удалось ли это? Да, удалось. Были спорные моменты: показалось, что было затянуто. Буквально накануне сокращали.
– Не жалко было?
Жалко. Когда-то мой авторский концерт был в рамках «Новой волны» . Там пели: Нетребко, Дима Хворостовский (это был последний его концерт). И присутствующий Никита Михалков спросил: «Всё хорошо. Но почему ты не сократил концерт?» Он был действительно три часа. Но я не смог. Беру одну композицию – жалко, другую – жалко. А он говорит: «Но я же научился резать фильм. Мне нравится этот кусок, он мне дорог, но я научился уже при монтаже освобождаться от каких- то вещей, которые мне дороги», «Буду стараться» - ответил я. Это резание по живому. Но, наверное, как уже произошло, так и произошло. Так должно было быть. Это уже история.
– Вы для себя что-то новое в Беларуси открыли?
Каждая страна интересна своей историей. И я понимаю, что Беларусь больше всех пострадала, как и Россия, в войне. Она оказалась на передовой.
– Каждый третий погиб.
Да. А вот молодёжь сидела. 23 000 было на стадионе. И если у этой молодёжной публики была гордость за страну и была возможность прикоснуться к военному блоку и внимательно взглянуть на него, то мы уже не зря делали. Основная мысль, чтобы у людей была гордость за свою страну, за свою историю.
– Но это получилось.
Слава Богу! Я понял, что это получилось. В своей речи Президент Александр Григорьевич Лукашенко сказал об этом. Насколько я понимаю, что в речи у него этого не было, это были эмоции. Потом мы встретились, и он высказал это лично. Мы с ним уже давно знакомы - 25 лет, поэтому он очень тепло сказал. Был в очень хорошем настроении. И я понял, что всё это удалось.
– Игорь Яковлевич, в мире всего говорят 4-5 компаний, которые занимаются организацией таких массовых представлений. Специализируются американцы и англичане на открытии Олимпийских игр. Я знаю точно, что на Евровидении специализируются шведы и привлекают немецкие команды для этого. Открытие вам удалось очень успешно, вы сами об этом сказали, не думаете стать монополистом в этой сфере?
Нет.
– Про Краков речи пока не идёт?
Нет. Надо конкурировать для того, чтобы делать лучше и качественнее.
– У нас на телеканале есть шоу, которое поддерживает молодые таланты. Мы проводим «Талент краiны» , « Я пою» . И в тоже время вы давно уже занимаетесь подобного рода проектами в России. В том числе были членом в жюри на проекте « Ты супер!». Более того, насколько я знаю, Диане Анкудиновой вы подарили квартиру. Но вот скажите, почему именно детское творчество, почему именно детские конкурсы вас привлекают?
Во-первых, я по-другому взглянул вообще на детей после того, как у меня в 49 лет родилась дочь. На это совсем по-другому смотришь. Это не в 20, не в 25, это совершенно осознано всё. У меня тогда уже появились какие-то мечты сделать детскую академию Игоря Крутого, конкурс детский «Новая волна» уже был, добавились какие-то другие детские проекты и я, конечно, с удовольствием принял участие в «Ты супер!», потому что там не просто дети, а дети с тяжёлой судьбою. Только там, соприкоснувшись непосредственно с этими детьми, понимаешь, что они прошли до этого момента, пока появились в Москве. Ничего героического в том, что я подарил квартиру Диане нет, потому что вот в этом году Михаил Сафарбекович Гуцериев подарил всем финалистам квартиры. Понятно, что мы с ним несколько в других измерениях, но когда находишься среди этих детей, когда узнаёшь об их судьбах, насколько тяжело сложилась их жизнь, всё время есть желание им чем-то помочь, чем-то облегчить их учесть.
– Вы создали академию во многих городах?
Пока она есть в десяти городах, но этот процесс ещё идёт.
– В Беларуси планируете открывать? Есть ли вообще такие мысли?
Если Беларусь захочет - почему нет.
– Начиная с сорока лет вы каждый свой день рождения отмечаете концертным туром. Как правило, вы это делали на «Новой волне».
Сам день рождения у меня совпадал, когда мы делали «Новую волну» в Юрмале. А в Юрмале самый благоприятный сезон – это рубеж июля и августа. А мой день рождения 29 июля. Это всегда совпадало. И мой день рождения проводился в Юрмале.
– А в этом году, где вы собираетесь его провести?
Приедут ко мне мои друзья, мы встретим.
– В Беларуси, я знаю, день рождения Крутой немного сдвинет и проведёт его с Президентским Оркестром в Минске в ноябре месяце.
Да, 22 ноября.
– В Беларуси много знаковых дат приходится на этот год: 25 лет Институту Президентства, Конституции Беларуси, 75 лет освобождения Беларуси и в конце лета, так совпало, день рождения у Главы государства. Причём, такая же дата, как и у вас – 65 лет.
Да, мы одногодки.
– Игорь Яковлевич, 65 лет для успешного и сильного мужчины, что это? Есть уже мудрость и знание и, в то же время, силы , цели. Что уникального именно в этой дате для вас?
Когда-то Виктория Токарева написала: «Что такое 70? Это молодость старости». Так что у нас уже для молодости старости пяточек есть. Понятно, что это новые эмоции. В каждом возрасте что-то своё радует. Когда-то дети радовали, сейчас дети и внуки радуют. Когда-то песни радовали одиночные, сейчас целые программы, проекты. В этом возрасте хочется отсутствия резких движений, чтобы была востребованность, хочется её сохранить. Ничего специально для этого не делаю, просто продолжаю заниматься своим любимым делом. Как говорит ваш земляк, Юрий Михайлович Антонов: «Мы счастливые люди, потому что мы занимаемся любимым делом, а нам ещё за это деньги платят».
– Можете ли вы сказать, что это возраст созидания?
Мне сложно так сказать, потому что это, всё-таки, молодое дело писать песни в популярной музыке.
– Многие артисты, композиторы и авторы песен эксплуатируют тот материал, который вы написали в 80-х годах. Фактически сейчас они на этом материале живут.
Ну да, тот же Юра Антонов: «Юра, почему ты не пишешь песни сейчас?» Он говорит: «Пусть пишут те, кто в молодости плохие писал».
– Вы можете сказать, что свои самые лучшие песни вы ещё напишите?
Нет. Я буду стараться, но получится ли это – неизвестно. Буду стараться, потому что творчество – это конкуренция с самим собой. Надо переплюнуть себя и найти что-то новое. Для меня сейчас глоток свежего воздуха - совместное творчество с Димашем. Это моментальная доставка контента к адресату. Его смотрят миллионы через сеть. У него уникальный голос, уникальные эмоции и каждая новая премьера вызывает столько эмоций в сети. Мне интересно наблюдать. Всё-таки, до этого надо было, чтобы песня прозвучала на радио, на телевидении. В старые добрые времена не хочу быть брюзжащим стариком. Например, если проходила «Песня года», «Утренняя почта», «Новогодний огонёк», тогда к лету все рестораны пели эту песню раскрутившуюся. Было понятно, какая песня стала хитом.
– Выбранный музыкальный путь – это реализованная детская мечта или необходимость, которая привела к такой профессии?
На первом этапе – это мама увидела во мне что-то музыкальное и то, что я сам на баяне научился играть и то, что я музыку подбирал быстро. Тогда же ничего не было, даже телевидения не было. Услышу по радио мелодию и тут же играю её на баяне, не зная нот. Сходили в кинотеатр с родителями, я пришёл и заиграл мелодию, которая звучала в фильме. И мама заставила меня в музыкальную школу пойти. После восьмого класса я поехал прослушиваться в музыкальное училище в областной центр. Сдав на тройки, как представитель сельской местности, я попал в музыкальное училище, но закончил с отличием.
– В какой-то момент вы, всё-таки, почувствовали, что это ваше?
Да. И я очень благодарен маме. Я даже сейчас пытаюсь в своих детях (в младшей) увидеть, куда её тянет, и что будет доставлять ей удовольствие, что станет её профессией. Пока не могу. Но это настолько важно, чтобы родители помогли.
– Вы считаете, что родители должны участвовать?
Конечно. Я очень благодарен маме за то, что она помогла мне определиться с профессией. Потом в училище, понятно, какие-то композиторские вещи и амбиции, желание стать композитором и сочинять в начале миниатюрки, потом крупные. Это уже в училище в консерватории понятно. Но само направление – музыка. Она увидела, что это моё, и отправила.
– В разное время вы сначала писали песни, потом вы даже начали их исполнять. Сейчас вас больше ассоциируют с крутым продюсером, причём очень авторитетным. А в душе – вы кто?
Мне хотелось, прежде всего, оставаться автором. И тогда было продюсирование, просто слова такого не было. Всё творчество Давида Тухманова продюсировала его жена Таня Сашко. Она могла сказать: «Вот стихи, исполнять будет вот этот, а ты давай, иди пиши». Или был такой редактор на телевидении Алла Дмитриева, она позвонила Матецкому и сказала: «Песня будет называться «Лаванда», будет исполнять дуэт София Ротару и Яак Йоала. Давайте с Мишей Шабровым работайте». Вот, что это? Это же продюсирование!
– Безусловно.
Были такие времена. И, конечно, тогда это считалось гениальностью редактора, гениальностью жены. В наше время – это уже конкретно. Вот продюсер, вот взаимоотношения продюсера и исполнителя. Мне это неинтересно.
– Игорь Яковлевич, судя по количеству орденов, званий, самых различных других наград – вы всегда были обласканы властью. При этом всегда писали лирические песни про любовь. Я не смог найти ни одной патриотической. Я плохо искал?
Я не писал таких. Да, я писал песни. Они должны были звучать на каком-то шоу, и должен быть финал, например. Я сочинял такую музыку. Но это не было политическими заказами. Есть очень интересная история. Так получается, что я апеллирую к вашему земляку и моему товарищу.
– Антонову?
Да. Я был ещё тогда совсем молодой автор. Пришёл заказ из Министерства культуры написать целый диск, к 200-летию города Симферополя. И всем именитым композиторам раздали. Тогда Юра был в фаворе, и в тот период его популярность была максимальна. Условием была его песня. А он поставил условие, чтобы, когда все композиторы бросились писать вальсы: «Симферополь, мой город…». Он поставил условие, что слова «Симферополь» не должно быть в песне. И настолько велико было желание, чтобы он участвовал в этом проекте, что согласились в Министерстве культуры СССР.
– Почему?
Он хотел сделать, конечно, песню. А тогда из-под его пера выходили одни хиты. Чтобы песня стала общесоюзной. И они с Игорем Давидовичем Шафираном, замечательным поэтом-песенником придумали ход. Они сделали песню по названию симферопольских улиц. И эта песня оказалась «Пройдусь по Абрикосовой, сверну на Виноградную…». И до сих пор эта песня поётся и заказывается. Но никто не знает, что эта песня написана по названию Симферополя.
– И для меня вы это тоже открыли сейчас.
Вот видите, вы тоже что-то от меня почерпнули. Вот эта работа на заказ – она качественная работа. А если просто в лобовую подойти, то это не работа.
– Я в шестом классе заслушивался этими песнями. Игорь Яковлевич, 3 июля – День Независимости Беларуси. Но чем меньше остаётся ветеранов, и чем дальше это событие, тем больше появляется любителей переписать историю даже на белорусских отдельных ресурсах. В том числе в telegram-каналах эту святую для нас дату – начало Великой Отечественной Войны, уже называют совковым праздником.
Это праздник всех наших народов. Переписывать историю нельзя. Кто хочет переписать победу Великой Отечественной Войны – это преступление. Что касается даже жизни моего поколения. У меня оба деда погибли, и я не знал ни одного, ни второго. Слава богу, отец, который рано ушёл на фронт в 1944 году в 17 лет остался жив. Но он рано ушёл из жизни, в 53 года. Наверно, годы, десятилетия, отодвигают память. И неприличные люди начинают на этом играть и делать какие-то свои вещи. Это преступно, потому что и Россия, и Беларусь, а раньше и СССР – если бы не народ, то страны не было бы, нас не было бы. Вот почему.
– Музыка может помочь в этом?
Конечно.
– Какая?
Те песни, когда я приезжал на каникулы. Отец меня сажал и говорил: «А ну, поиграй мне веночек из песен военных лет». Он возвращался в то время. Всё-таки созданы шедевры и Прокофьевым, и Шестаковичем, и в симфонической музыке, и в вокальной музыке, которые в любой момент, даже через сто лет, вернут в атмосферу, которая их вдохновила на написание этих произведений. Песни того времени, которые могут вернуть в ту атмосферу, тоже гениальны. Мой друг Лев Лещенко, который на 9 мая не имеет ни одной спокойной минуты, потому что он должен объездить и везде выступить с песней «День победы». Это говорит о том, что это дата сохранится святой и ожидаемой. Сколько бы не осталось ветеранов, надо сделать всё возможное, чтобы им помочь.
– Игорь крутой – это круто! Я эту фразу слышал не один раз. Но вы успели увидеть разные времена, когда крутым считались абсолютно разные вещи. Например, малиновые пиджаки и цепи в 90-х – это было круто. А в 70-х – чешский хрусталь и «Жигули». Сегодня большое количество подписчиков в социальных сетях – это тоже считается круто для молодёжи. Или мнимые ценности, наподобие очень дорогих часов. Для них это крутизна. А что для вас крутизна сегодня? Есть ли человек, по отношению к которому вы можете сказать: «Да, он крутой!»
Таких людей много.
– Что критерий, в таком случае?
Я, как раз, к крутизне меньше всего имею отношение. Но моя фамилия и то, что она совпала с модой на это слово, предопределила и мою судьбу. Может, я в каких-то моментах и должен заднюю дать. Но не могу. Потому что фамилия такая.
– Обязывает.
Да. В моём понятии я крутой. Я – Игорь Крутой.
Подписывайтесь на нас в Telegram