Что делали журналисты RT на ОНТ в августе 2020-го? Зачем в прошлом белорусский телеведущий, а сейчас российский журналист освещает повестку Беларуси? Кто формировал его вопросы Александру Лукашенко на «Большом разговоре с Президентом»? И почему западные журналисты оказались такими зависимыми и зажатыми? Об этом – в программе «Марков. Ничего личного». Гость – журналист RT Константин Придыбайло.
- Марат Марков: Константин, здравствуй. Мы давно знакомы, поэтому, с твоего разрешения, буду обращаться на «ты».
- Константин Придыбайло: В принципе, как и в жизни.
- Марат Марков: Начнем с того, что вспомним, как ровно год назад журналист Russia Today Константин Придыбайло действительно приехал примерно в 22 часа, я так помню, на телеканал ОНТ. Я был как раз у себя. Давай из первых уст, закроем этот гештальт полностью. Расскажи, как ты здесь заменял нас.
- Константин Придыбайло: Никак.
- Марат Марков: Но многие же в это не верят.
- Константин Придыбайло: Многие не верят в самые очевидные вещи. Действительно, [нет смысла] отрицать то, что мы, как журналисты RT, которых, как Александр Лукашенко сказал, «позвали на помощь», что мы сотрудничали. Это действительно так было. Мы помогали вам в первую очередь скорее какой-то картинкой. Потому что вели прямые трансляции с несанкционированных акций, причем сверху. Картинка с дронов больше всего раздражала оппозицию. Потому что, когда показываешь сверху, ты по головам можешь пересчитать все эти несчастные сотни, может быть, тысячи людей. Мы в первую очередь помогали вот этим, мы делились с вами картинкой. Причем в рамках соглашения, у вас где-то должен лежать документ, соглашение о сотрудничестве. Здесь из российских журналистов бываю только я, у вас или у соседнего телеканала. Для интервью либо просто прийти в гости. Чего скрывать, мы с вами давно знакомы, с другими журналистами знакомы. Никто никого не заменял, никто в кадр не садился. Я скажу больше, многие считают, что мы чуть ли не полностью отвечали за сетку канала, за новости. Ничего этого не было! Самое большое, что мы делали – делились с вами картинкой.
- Марат Марков: Я на самом деле благодарен, потому что определенная подвижка в нашей работе ведь произошла благодаря определенному примеру. Я не буду этого скрывать. Мы настолько привыкли жить в мирных условиях, что это сыграло нам плохую службу в определенный момент, когда нужно было двигаться быстрее. Поэтому ваш приезд спровоцировал, не буду скрывать, изменения нашей работы.
- Константин Придыбайло: Белорусы мирные люди, и белорусское телевидение всегда было таким спокойным.
- Марат Марков: Да, к сожалению, задним умом приходится иногда жить. Тем не менее. На свою структуру, на Russia Today, ты действительно работал здесь. И фамилия Придыбайло в определенный момент стала нарицательной. Я бы даже сказал, популярность в определенной степени ты приобрел благодаря событиям годовой давности. Но ведь еще недавно, при мне, на БТ ты делал утреннюю, в том числе, аполитичную программу. И мог быть скорее Ургантом, нежели Азаренком. Как ты встретил вот такую популярность и такую ли ждал?
- Константин Придыбайло: Я пришел на БТ в новости спорта, потом я вел новости, потом я вел, действительно, утреннее шоу «Добрай ранiцы». И это тоже интересный формат. Мне кажется, на белорусском телевидении реально только прогнозы погоды не вел. И я скажу, почему не вел. Меня всегда выручала Наталья Николаевна Эйсмонт, которая сейчас пресс-секретарь Александра Лукашенко. Мы часто с ней работали в параллельных сменах, а погода на Белтелерадиокомпании до сих пор после новостей на белорусском языке начитывается. Я хоть белорус… Знаю белорусский, но как собака – понимаю, а сказать могу максимум сейчас «ператрус», «ГУБАЗіК» и так далее. Поэтому прогноз погоды я не мог вести. Как я встретил эту популярность год назад? На самом деле, это дело случая. Мне терять было нечего, я российский гражданин, я работаю на российский международный холдинг. Я белорус, это мое мнение и я не стесняюсь его говорить. Да, кому-то это не нравится. Да, моим друзьям это не нравилось еще весной, когда я говорил, что в Беларуси будет цветная революция. Мы когда приехали, вы были на той встрече, когда мы сказали «а есть ли у вас тефлоновые журналисты». Мы приехали с этим термином «тефлоновый журналист» – от которого будет все отскакивать, весь негатив, весь хейт, который не будет бояться выйти на улицу, который не будет бояться говорить свое мнение. Круто, что такие журналисты появились.
- Марат Марков: Сколько лет ты не живешь в Беларуси и как изменились твои ровесники, с которыми ты здесь работал, за это время? Я говорю именно про ту самую движущую силу революции твоего возраста.
- Константин Придыбайло: Я уехал в июле 2015 года. То есть уже шесть лет я в основном проживаю в России.
- Марат Марков: Давай конкретизируем. Ты гражданин России, и здесь работал с видом на жительство?
- Константин Придыбайло: Я родился гражданином Советского Союза в 1989 году, но родился на территории России. Когда пришло время получать паспорт, я находился в городе Ижевске, в 14 лет мне вручили паспорт гражданина России. Но в свидетельстве о рождении, еще том, советском, у меня написано: отец белорус, мать белоруска. Паспорт – это не национальность. Белорус – это национальность. Поэтому я гражданин России, но я белорус. Я приехал сюда в 2006 году, поступил в БГУ, получил вид на жительство. Почти 10 лет я постоянно жил в Беларуси, пережил выборы 2010 года. А приехал после мартовских событий практически 2006-го. 2015-го выборы пережил. То есть у меня есть этот опыт. Как раз говорить о ровесниках если, о моих друзьях, о коллегах, которые сейчас стали звездами белорусского телевидения. С тем же Игорем Туром мы учились параллельно на журфаке. И здесь очень интересное такое расслоение, причем один слой очень толстый, а второй, можно сказать, прослойка. Вот эта прослойка реально интересовалась политикой, тем, что происходит в мире, вокруг Беларуси. Но большой слой был аполитичным, мои ровесники. Которые в прошлом году вдруг стали во всем разбираться. Они вдруг стали говорить, что «этот кандидат крутой, а этот плохой». О том, что политика, условно, Лукашенко ведет Беларусь в яму, а вот этот, назовем его кодово «банкир», поднимет экономику, развалив предприятия. И он говорил об этом прямо. Я им объясняю: ребята, мы с вами знакомы 15 лет. Вы же никогда ни на одни выборы не ходили. Вы знаете своего депутата местного совета, вы ходили на выборы парламента? Выборы парламента были в 2019 году. По нулям, никому не интересно. Кто на даче, кто на море.
- Марат Марков: Накрутили, думаешь?
- Константин Придыбайло: Безусловно. Невозможно, чтобы большой слой аполитичного населения вдруг стал разбираться в политике. В чем здесь фишка именно цветной революции? Политика была лишь брошенной спичкой, а потом же политические лозунги тем самым «против насилия». Люди и вышли против насилия, это технология. И я против насилия, и вы против насилия. Все против насилия.
- Марат Марков: Проблема в том, что наши оппоненты до сих пор не могут признать даже, что с их стороны насилие тоже было.
- Константин Придыбайло: Не знаю, где вы были 9-10 августа.
- Марат Марков: Здесь.
- Константин Придыбайло: А я был на улице, в отличие от многих журналистов, в том числе российских, и которые задавали вопросы Александру Лукашенко на «Большом разговоре». Ребята, вы где были? Или там девушка из BBC – пила кофе в Лондоне или в Москве. А я-то стоял как дурак, реально. Слева у меня стояли «мирные» протестующие, а справа уже приехали бойцы Внутренних войск. Я видел, как в этом «сэндвиче» между ними летали клумбы, бутылки. А ребята со щитами стояли очень долго. Я даже снимал это на телефон. И у меня его никто не отбирал. Но я реально как дурак стоял по середине. И я понял, почему я дурак, когда приехал ОМОН спустя минут 40 этого стояния. И начал уже разгонять, потому что стояли на проезжей части и кидали в бойцов. И я понял, что сейчас окажусь между двух огней. И некоторые российские журналисты в первый день попали, потому что по привычке стояли с камерой, снимали, кружились там. Я видел своими глазами, кто первый применил насилие, кто принес лазерные указки. Это странно, вот слева направо светит лазер. Чего ты его принес? Зачем ты эту клумбу отодрал от проезжей части? И она же весит!
- Марат Марков: Мы не убедим того, кто не хочет быть убежденным. Но раз уже вспомнили. 9 августа – годовщина. И в этот же день Президент организовывает «Большой разговор». И он получился действительно большим – более 8 часов. Вот на твой взгляд, что главное ты для себя вычленил как белорус, а что – как россиянин.
- Константин Придыбайло: Хороший вопрос. Безусловно, как россиянина меня интересовало несколько вопросов. Один из них – интеграция, о которой много говорят. Если говорить коротко, то для меня «интеграция» уже вот здесь сидит именно как слово. Я хочу, чтобы говорили конкретно. Я просто белорусский парень с российским паспортом. И я здесь бываю буквально каждый месяц, а то и раз в две недели. Но почему у нас этот роуминг до сих пор? Почему у нас закрыты границы между нашими странами? Хотя что здесь пол населения уже привито «Спутником», что там, у нас одна вакцина. Зачем вот этот геморрой простым людям? Объясните мне простым языком, что я как российский гражданин получу от интеграции, хотя я примерно понимаю, и что получат белорусы. И тогда не будет этого вопроса, не будет этого вопроса уже у народа.
- Марат Марков: В первую очередь то, что человек может пощупать, ощутить сам.
- Константин Придыбайло: Сесть в автобус или в «Ласточку», приехать в Москву и абсолютно не париться. Своим же сотовым оператором, по своей же цене позвонить другу в Москве и сказать «я приехал, ты где, опаздываешь, я тебя подожду». Это же круто. Вот этот вопрос меня интересовал. Как раз-таки и мой коллега с «Россия-24», и Александр Лукашенко начали об этом говорить, но опять в общих чертах. Дайте мне конкретику, черт побери. Я ее хочу!
Вопрос с Крымом. Он очень много шума наделал. Откровенно говоря, он очень своеобразный: «когда последний российский олигарх признает Крым, тогда и я». Шум, гам. Но, зная Александра Лукашенко и как он иногда формулирует предложения, там нужно чуть-чуть додумать, на мой взгляд.
- Марат Марков: Нельзя вырывать из контекста. Надо всегда смотреть в общем.
- Константин Придыбайло: Я для себя этот ответ понимаю таким образом. Мне просто стыдно, например, что большая часть, не все, но солидная часть российских государственных компаний отсутствуют в Крыму.
- Марат Марков: Там нет сотовых операторов, нет заправок известных брендов российских. Там много чего нет.
- Константин Придыбайло: Давайте начнем с себя. Мне стыдно. Я приехал в Минск на «Большой разговор» из Крыма, я был в Крыму неделю назад. Я приехал, переложил вещи и поехал сюда. А я бы хотел, в том числе, прилететь напрямую, например. Но когда я туда приезжаю, я не могу пользоваться нормально своим сотовым оператором или своим банком. И меня это напрягает.
- Марат Марков: Как раз в такой трактовке этот посыл абсолютно понятен, становится понятно, о чем говорил Президент. Потому что если вы сами не можете Крым принять как свое, но при этом начинаете это требовать от других, это выглядит как минимум нелогично.
- Константин Придыбайло: Но Крым – это часть Союзного государства.
- Марат Марков: В России эти мероприятия, такие как «Большой разговор» в последнее время проводятся больше на западный манер. Обилие плакатов, табличек, «спроси меня» и так далее. Шумиха, агитация, самопиар определенный идет, я имею ввиду у гостей. А какой подход лично для тебя ближе? Более спокойный, как это было 9-го, либо так, как это происходит на твоей родине.
- Константин Придыбайло: Я ожидал, что это будет шоу, где с плакатами.
- Марат Марков: Ты первый раз был на «Большом разговоре»?
- Константин Придыбайло: Да. А предыдущий был два года назад, тогда меня еще не знали в Беларуси так широко. И я думал, что кто-то будет [с табличкой] «вопрос такой-то газеты». Там же и региональных журналистов было много, включая New York Times.
- Марат Марков: Это была хорошая шутка.
- Константин Придыбайло: И я думал, что так и будет. И первое время я не понимал даже, как себя вести. Потому что формат такой непривычный, но когда уже прошло несколько часов, я поймал ощущение, что Александр Лукашенко на этом большом разговоре не самый главный. То есть он не незыблемая какая-то фигура. Можно даже друг с другом говорить. Когда начали спорить журналистки BBC, когда там практически в этот момент Александр Лукашенко молчал. Просто сидел, и разговаривали мы. Когда встал тот же Гриша Азаренок, прочитал, начал показывать примеры, Ксюша [Лебедева]. И получился большой разговор, это не пресс-конференция, это именно разговор. И не только с одним человеком, а еще между нами.
- Марат Марков: Надо отдать должное, это было впервые. Во-первых, впервые была прямая трансляция полностью всего со всеми нюансами, на всех каналах. И впервые был такой диалог, помимо руководителя, основного лица. Я такого не помню, по крайней мере.
- Константин Придыбайло: Потому что время поменялось.
- Марат Марков: Да. И это хорошо. Вот смотрите, BBC, CNN, Sky News и остальные западники, которые были. У них же мантра, это было очевидно для всех, – «аресты, пытки, политзаключенные». И меня очень удивила британская журналистка. Она так была очень зажата, очень несвободна. Они как будто ожидали какого-то подвоха постоянного в отношении себя. Что поразило: их не смущало вообще, что предыдущий западник уже все эти вопросы задал. И тут ты с прямым, как выстрел, вопросом «кто следующий после вас». Удивился даже Президент. А вот реально, кто формировал твои вопросы: ты сам или твой редактор? Может, Симонян давала какие-то установки?
- Константин Придыбайло: По моим ощущениям, западные журналисты составили свои четыре вопроса из 50 слов, просто меняя их местами. А почему они так делали? Мне кажется, что они все приехали с одним вопросом, и когда кто-то уже задал, они думают: «ну, все, мне уже точно слова не дадут». С согласованным вопросом, со сверхзадачей редактора именно. А тут пресс-секретарь говорит: «следующий CNN». А еще и языковой барьер. Они, видимо, не совсем до конца, с учетом перевода, понимали фразеологизмы Александра Лукашенко. Что им задавать? Импровизировать они не умеют, потому что у них не то что не свобода слова, у них цензура.
- Марат Марков: Степень их импровизации и цензуры, она очевидна потом, когда мы прочитали, что они написали.
- Константин Придыбайло: А мой вопрос... Я скажу так: я шел с одним вопросом в голове, а потом его поменял. Безусловно, я думал и про Крым спросить, потом что-то самому не понравилось. Я думал и про интеграцию спросить, именно про конкретику. Потому что Президент видит эти дорожные карты, планы Союзного государства, мы-то нет. Тоже не понравилось. А потом я вспомнил, что он сам вспомнил или кто-то из коллег спросил про 25 марта. А 25 марта Александр Лукашенко играл в хоккей и мы как раз чисто случайно оказались на одной хоккейной скамье. Это тоже вырвано из контекста. Мы с ним там много о чем поговорили, в том числе и про это. Но как честный человек, я не мог пересказать этот разговор. Но это было бы несправедливо, это было бы некрасиво. Рассказать, что «вот, я сидел с Александром Лукашенко, спросил у него, кто следующий после вас». Это было бы бессовестно. Я про это сразу сказал. Он удивился, потому что задать на такую аудиторию такой вопрос – довольно своеобразно. Это говорит о том, что никто не согласовывал вопросы. Ни я ни с кем из своей редакции, ни с пресс-службой Президента, ни с кем.
- Марат Марков: Ответ тебе понравился?
- Константин Придыбайло: Я его знал. Для меня проблема в том, что я его знал, но мне очень хотелось им поделиться со всеми, потому что это очень важно для меня как белоруса и как в том числе россиянина. Мне важно, кто будет рано или поздно следующим Президентом, потому что потерять Беларусь мы не имеем права.
- Марат Марков: Думаю, все не имеем права потерять. Константин, но тогда как человек, который работал в толпе, как бы ты ответил на вопрос Wall Street Journall – почему белорусам нельзя выходить на улицы протестовать. На «мирные» акции.
- Константин Придыбайло: Отвечу легко и просто, как отвечал всем своим друзьям год назад. Делайте это по закону. Законы написаны для того, чтобы их соблюдать. Есть определенная процедура. Вспомним год назад Бангалор. Кто-то что-то мешал проводить?
- Марат Марков: Я люблю этот пример и тоже привожу его часто. И он абсолютно очевиден.
- Константин Придыбайло: Была мирная акция с тремя грациями. Я скажу больше. Буквально скоро выйдет у меня беседа с Николаем Николаевичем Карпенковым на RT. И он рассказал даже то, что я вообще не знал. Ту акцию на Бангалор охраняли так, как практически охраняют Президента. И все было мирно. Делайте по закону и ходите, пожалуйста. Чем вам Бангалор не нравится? Транспортное сообщение шикарное. Согласуйте, придите, стойте с плакатами, пойте песни. Вас обеспечат безопасностью, поставят рамки, вы пройдете, никакой придурок не принесет туда мачете или гранату. Стойте, выражайте свою позицию.
- Марат Марков: Я при этом хорошо помню твою майку «Придыбайло в автозак». Относительно вопроса, который был поднят западниками, в том числе о насилии и пытках. Ты же сам беседовал с этими людьми, был и в автозаке, и в ИВС. Почему миф о 25 выбитых зубах и изнасилованных дубинками жив до сих пор, почему живет так долго?
- Константин Придыбайло: Он [миф] очень эмоционален и попал в ту струю год назад. Люди увидели действительно впервые в истории такое серьезное противостояние людей, которые вышли на несанкционированную акцию, и силовиков. Мы вспомним 2006 год, когда пришли, постояли на площади, их окружили, потом все выходили давайте, говорят, прямо, в туалет, потому что его там не было. И всем говорили «добрый вечер, пройдемте». Вспомним 2010 год – собрались на площади. Там собралась критическая масса, поперлись на Дом правительства. Им ответили – все разошлись. То есть такого длительного противостояния не было, и поэтому кадр, когда бежит парень и у него полный рюкзак «коктейлей Молотова», а за ним бежит ОМОНовец с дубинкой – конечно, это для нас непривычно, кажется, что это какое-то сверх. При этом включишь какой-то французский канал, посмотришь, как во Франции разгоняют, что на лошадях заходят в толпу, лошадь лягает так, что зубы вылетают. И эти истории попали в этот шок, белорус видит непривычную картинку, в этот момент у него действительно сознание и психика довольно подвижная, тут залетает эта «Кристина 25 зубов», «изнасилованные» эти все. Я знаю, что по большинству «изнасилованных» проводились проверки, ни одного не нашли.
- Марат Марков: Точно так же, как по 80, которые были «сожжены» в крематории, которых не могли найти. Вот смотри, даже на этот «Большой разговор», если бы были конкретные факты, почему, на твой взгляд, ни один журналист, западный в том числе, представитель РБК тот же, который был в зале и который якобы был на этих мероприятиях? Почему никто из них не пришел с конкретными фактами, фамилиями, справками о снятых побоях? Почему никто не пришел и не выложил факты на стол, используя прямой эфир и присутствие Президента?
- Константин Придыбайло: Потому что западная журналистика – это не журналистика фактов, это журналистика мифов и легенд, я бы так сказал. Им не надо искать это. Хотя, на самом деле, если бы они написали известным экстремистам, которые ведут Telegram-каналы, «Hello, я журналист такой-то, пришлите, анонимность гарантирую, пока не передадим министру внутренних дел», который сидел, которого можно было взять за руки и просто с ним пообщаться. Им это не надо. «BBC – это фейковая компания», это прекрасные слова, прямо слоган. Александр Лукашенко пригвоздил этот BBC. И CNN фейковая. Как они «убили» Трампа?
- Марат Марков: Цифровым способом. И просто исключили его из пространства информационного.
- Константин Придыбайло: И то же самое, что вспоминали на «Большом разговоре». Где химическое оружие в Ираке? Где фосфор в Сирии? Где это все? А им это не надо. Они это придумали, поверили. И транслируют на весь мир. То же самое и здесь.
- Марат Марков: Сразу после большого разговора ты взял интервью у Протасевича. Я не буду спрашивать, как ты его пытал и какие сведения выбивал для ФСБ. Просто расскажи твои впечатления от этого разговора.
- Константин Придыбайло: Скажу сразу: я готов к тому, что уже льется просто ушат грязи, в том числе и на меня, и на Романа. Потому что мы с ним знакомы 10 лет. Я не бил его в нос, он меня тоже не бил, не плевал в меня, обзывая пропагандистом. Мы поговорили, я постарался абстрагироваться, который к нему испытывал, потому что сейчас у меня нет к нему негатива, как это было даже когда самолет сел. Мы поговорили, я считаю, как старые знакомые, которые просто сильно разных взглядов. Мы как два берега, я подошел с одного берега реки, он с другого. Мы на расстоянии поговорили. Потому что мы ничего друг другу сделать не можем и уже не хотим. Разговор, на мой взгляд, получился довольно откровенным, интересным. Я его отчасти даже в некоторых моментах понял, почему он некоторые вещи сотворил.
- Марат Марков: Я задам вопрос, может быть, немножко курьезный. Ты не прослеживаешь связи между тем, что Протасевич спокойно пользуется телефоном с интернетом, «Твиттером», «Телеграмом», «Вотсапом» и так далее. Нет связи с тем, что в Литве начались протесты и появился NEXTAS Литва?
- Константин Придыбайло: Я не думаю, что это проект Романа. Хотя, черт его знает. Возможно, это тот самый медиа-проект, о котором Рома говорил. Он в интервью сказал, что вот-вот запустит медиа-проект. Представьте себе, как мы с вами его пытали. Не знаю, может, здесь стул электрический у вас был вместо этого? Или у меня там кто-то с автоматом стоял, а я не заметил. Но при этом человек, который находится под домашним арестом, чуть ли не террорист, создает свое медиа. Возможно, это NEXTAS Литва, Telegram-канал, который раскачивает Вильнюс. Но это очень забавный, конечно, канал. Он мне нравится тем, что, я надеюсь, его видит наша оппозиция и понимает, как их год назад на какой-то дикости, на какой-то абсурдности раскачали.
- Марат Марков: Ты же с ними общаешься тоже. Неужели у них не возникает вот этого ощущения дежавю и они не понимают, что их просто, тупо сделали. Как эти «беглые», которые уехали в Литву, они там ходят, они все это видят.
- Константин Придыбайло: Но об этом не пишут. Самое интересное.
- Марат Марков: Знаешь, что самое интересное? Они ведь по-хорошему, их власть Литвы пригласила к себе в Литву. Пригрела, накормила, дала возможность ездить по миру некоторым, по крайней мере. То есть они сейчас должны эту власть защищать, они должный выйти на протест и бороться с протестующими.
- Константин Придыбайло: Либо называть их, если у нас «змагары», у них какое-то свое слово есть на литовском, я не знаю язык. Они должны стать государственными пропагандонами, если можно в эфире ОНТ так говорить. Потому что они живут за счет Литвы сейчас. Часть за счет Польши, но там вообще печень менять надо, а часть за счет Литвы. Я очень жду, когда им придет методичка, как они будут отрабатывать те протесты, которые были у них. Они живут в своем маленьком мирке, где они верят, что победа скоро.
- Марат Марков: До сих пор верят?
- Константин Придыбайло: Да безусловно. Это на грани шизофрении.
- Марат Марков: Поднималась на «Большом разговоре» тема амнистии. Воскресенский обозначил, что его 100 человек обратились на имя Президента с просьбой о помиловании. Более того, он гарантирует, головой прямо, сказал, что отвечает за каждого из них. Как должна поступить власть? Понять и простить или…?
- Константин Придыбайло: В Беларуси Год единения. Прошел год [после протестов]. Очень многие отрезвели, включая моих знакомых. Я думаю, что, когда Александр Лукашенко давал интервью моим коллегам, он сказал «давайте перевернем эту страницу». Мне кажется, вполне возможно в этом году, спустя 12 месяцев, перевернуть эту страницу. Потому что очень много людей, которые действительно поддались эмоциям. Сам Юрий Воскресенский сказал «их задурили». Этими эмоциями накачали, их политической безграмотностью воспользовались. Но это хорошие люди, это наши люди, это наши друзья, бывшие, возможно, это наши родственники в том числе. Почему бы не, ни то что понять и просить, а просто объединиться? Потому что мы уже видим, что ни к чему хорошему те события не привели. Страну душат санкциями, от этого беднеют все, включая и их, которые кто-то сидит, кто-то сбежал. Понять и простить – очень много людей же испугались звонка от участкового. Ну вышел ты с этим флагом постоял, ну заплати ты штраф. Как раз Александр Лукашенко на «Большом разговоре» говорил, что нужно каждого изучить, возможно, там ничего нет. Как раз-таки 93 фамилии Воскресенского нужно изучить. Если человек не совершал преступления – пусть идет работает. Касаемо беглых тоже, но не экстремистов, отмороженных мерзавцев, которые сидят и верят в некую победу. А простых студентов, которые испугались звонка участкового, простых работников предприятий, телеканалов в том числе, медиа. А чего бояться? Если ты никого не убил, не совершил жестокое преступление, не работал против государства, не призывал к санкциям, не организовывал акции какие-то, включая дворовые какие-то безумные акции. Почему бы человеку не вернуться на родную землю? Ребята, возвращайтесь! Если здесь ваш дом, вас примут так или иначе.
- Марат Марков: Но нужен публичный посыл.
- Константин Придыбайло: Безусловно.
- Марат Марков: Президент задал тебе вопрос о предательстве, было ли тебе обидно. Причем, он сам ответил тоже развернуто на этот вопрос. Но я хочу все-таки слышать от тебя, тяжело ли было стать врагом части из своих бывших коллег.
- Константин Придыбайло: Да, Александр также в ступор меня ввел, когда парировал мой вопрос таким ответом. Спустя год я ни о чем не жалею. Я говорил правду в Telegram-канале, в прямых эфирах, я не врал сам себе, я не верил каким-то Telegram-каналам, я просто шел и проверял, искал и проверял. И было очень много брошено фейков тогда, которые мы пытались развенчать как журналисты. Условно говоря, работая на конвейере, у нас же не было каждый час новостей, мы работали в более свободной форме. Мы действительно могли поехать и найти того бойца. Помните этот мем? Там что только про него не писали. Мы его нашли, и он рассказал эту историю. Поэтому, так как я не врал ни разу, то мне абсолютно спокойно. Говорить правду легко и приятно. Я говорил правду, а их обманули. Я вообще не страдаю. Я сам себя не обманул, не обманул их, не предал их, пытался с ними разговаривать, пытался донести правду. Они не захотели.
- Марат Марков: Буквально в назывном порядке: кто из твоих бывших коллег как удивил тебя в хорошем смысле, так и разочаровал?
- Константин Придыбайло: Меня разочаровали, вы знаете прекрасно эти фамилии, наверное, не стоит их называть. Хотя, можно. У нас же «Ничего личного». Меня разочаровали, давайте назову фамилии, чего мне стесняться. Женя Перлин, вы его прекрасно знаете. Человек, который был близок к Главе государства. Он его предал. Сбежавший в Киев Денис Дудинский. Вы же знаете, что Александр Лукашенко 8 марта для женщин, Новый год, есть такие глобальные президентские мероприятия. И вы там бываете, и вы видели, кто на них работает. И как они общаются. Когда одна оперная певица танцует с Президентом, а через пол года она поет песенки какие-то. Вы понимаете. Где-то даже есть видео, как она танцует с ним. Вот это предательство. А удивили в хорошем смысле? Ряд других коллег, о которых сейчас все говорят. Включая Игоря Тура, Ксюшу Лебедеву, Машу Петрашко и их можно продолжать. Те люди, которые остались со своим лицом в кадре, потому что их же гнобили. Все ведущие новостей, которые остались работать. И новые лица появились, это тоже здорово. Они все удивили, потому что я знаю то состояние, в котором они находились. Они преодолели это, и сейчас они на коне. А где те предатели? На самом деле, по фигу, где они.
- Марат Марков: Есть один важный вопрос, который был поднят, в том числе, на «Большом разговоре». Тема возможной реакции в отношении людей, которые призывают к санкциям. Причем, это наши соотечественники. Формально пока еще как минимум. И было обозначено, что предложения уже внесены, они в проработке. То есть Боровик и Воскресенский выполнили свои функции. Но за то время, пока мы раскачиваемся, уже принято несколько пакетов санкций, в том числе призывов от формальных соотечественников. И они все множатся. И они получают радость от этого. Вот на твой взгляд, в период гибридной войны, которая реально идет, что первично: глубина проработки такого нормативного документа или скорость его принятия?
- Константин Придыбайло: Безусловно, скорость. Я об этом говорил еще год назад, когда появились бело-красно-белые флаги и когда они пришли на, не побоюсь этого слова, святое место, музей Великой Отечественной войны, стелла, с этими флагами. 16-го, по-моему, августа. 23-го уже должен был быть принят закон о признании этого флага незаконным, экстремистским, нацистским. И за появление с ним на улице должен работать ОМОН. Но это произошло, но произошло весной или только сейчас. И вот таких мероприятий было упущено много. Включая, например, тоже потом было принято, а почему это не сделали в сентябре… По-моему в сентябре началась сессия парламента. У меня к парламенту масса вопросов. Где вы были? Депутатов, которые выходили вот так, как тот же, условно, Гриша Азаренок с открытым забралом и все говорил, можно по пальцам одной руки пересчитать. Они все ходили с одного канала на другой. Пять человек. Парламент, где вы были? А они должны были, как сессия началась, принять закон про флаг, поднять штрафы, ведь пугают-то больше всего штрафы. Я вот буквально только что общался с ребятами из силовых структур, а штрафы там столько сотен базовых дают, что люди просто в шоке. Это надо было сделать год назад, тогда бы они перестали ходить.
- Марат Марков: Я вообще сторонник того, что в таких исключительных случаях не надо ждать сессии [парламента], надо их инициировать. Да, экстренная сессия, внеочередная. По-другому мы можем потерять страну. Мы затронули наш парламент, но впереди-то у нас выборы в Государственную думу России. Вот потренировавшись на белорусских протестах, ты готов к российской повестке? Или этот пример, неудачный белорусский мятеж, он отведет или отодвинет беду от России?
- Константин Придыбайло: Обратите внимание. Выборы в Госдуму – и как работает российская власть. Часть медийных структур за несколько месяцев до выборов признаются экстремистскими. Запрещаются то есть. Мы-то понимаем, что они [руководители протестов] с нами могут работать только через медиа-каналы, потому что они все уехали. [В России] начали превентивно работать. Медиа-каналы «берлинского пациента» Навального признаны нежелательными. То есть идет превентивная работа, чтобы эти медиа-каналы не так сильно работали, как могли. Как они работали, например, на выборах в Мосгордуму, когда пытались раскачать Москву.
- Марат Марков: То есть этот «ператрус», который сейчас проводится в отношении НКО и «независимых» СМИ, он оправдан?
- Константин Придыбайло: Безусловно, конечно. На самом деле, если говорить про НКО, в России есть статус иноагентов, он периодически, список этот расширяется, а в Беларуси его нет. Я читал список закрытых НКО, там есть НКО из разряда «красивая жизнь пенсионеров». Что за бред? Но туда приходили деньги. Вообще, как работает Запад, как работают его технологии? Они разделяют общество на такие мелкие сегменты, что мы даже не замечаем. Есть НКО для студентов-медиков, есть НКО для студентов-строителей, есть НКО для пенсионеров, есть даже для журналистов. Вспомним так называемый «Пресс-клуб», который открылся в году в 2017-ом. Я открыл сайт и думаю: закрывать надо к чертовой матери! Я ходил там на одно собрание, просто посмотреть. Я сам зарегистрировался, пошел. Причем, я там зарегистрировался, журналист Белтелерадиокомпании. Пришел, и [думаю], чего вы не закроете? Там шла обработка журналистов.
- Марат Марков: Константин, смотри, тебе же тоже часто кричали «чемодан – вокзал – Россия». А Президент неожиданно на большом разговоре заявил, что Украинцев, которые нашли здесь родину и себя, у них должно быть гражданство, если они этого хотят. И Боровик добавил, мне понравилось, что, если у нас по закону останется эта норма, что супруги – мужчина и женщина, то скоро к нам побегут со всего мира консервативные европейцы, американцы и так далее. Насколько утопичны эти мысли, что Беларусь может стать точкой притяжения, стабильной гаванью для людей с традиционными семейными ценностями?
- Константин Придыбайло: Вадим [Боровик] интересную мысль высказал, потому что мы видим, как вокруг Беларуси и России, в том числе, сгущаются тучи, сжимается кольцо вот этих либеральных ценностей, что «родитель 1», «родитель 2», пол не называем, ребенок сам решит, кто он: мальчик, девочка или все одновременно. Я бы не хотел, чтобы Беларусь стала притяжением каких-то беженцев, безусловно, но вот эти традиционные ценности, они все-таки, на мой взгляд, у адекватных людей. Которые приедут и будут работать на нормальной работе, будут дорожить той страной, в которой они живут. Как раз, если отмотать год назад, очень много писали украинских граждан, которые сбежали после Майдана сюда. И они с удовольствием примут, они хотят белорусское гражданство, потому что они осознают, что туда они уже вряд ли вернутся. Украину не спасти за короткий промежуток времени. В какой-то длительной перспективе, безусловно, возможно. Как точка притяжения адекватных людей это звучит интересно. Которые будут жить, работать, растить детей. Как раз-таки я говорил о том, что мы потеряли ощущение дома. Где люди нашли себе место, где они ощущают дом, пусть они строят дом, пусть они здесь живут. Принято говорить, в том числе в России, да и я иногда грешу, Беларусь – маленькая страна. Да не маленькая! Посмотрите, откройте карту, сравните.
- Марат Марков: 10 миллионов, это Австрия по населению.
- Константин Придыбайло: Да, не на глобус натяните, а просто по масштабу. Для меня идеальная Беларусь – это одноэтажная Беларусь. Чтобы не строили Минск один в верх, а стройте одноэтажные города. Маленькие. Развивайте деревни, делайте какие-то точки притяжения в областях, в регионах. Беларусь проехать на машине для россиян – вообще…
- Марат Марков: Отличная идея, она мне нравится. Осталось только добавить, что мы с удовольствием примем литовцев, если они захотят приехать в наши агрогородки. Последний вопрос, как обычно, жизненно-философский. В теме про россиян и нашу интеграцию. Президент упрекнул тебя на «Большом разговоре», что они там, в России, не знают, чем живет Беларусь, потому что Костя Придыбайло не доработал, не довел. Я понимаю, что у нас не «Поле Чудес», мечты, может быть, здесь не исполняются. В то же время ты можешь напрямую обратиться сейчас и довести. Так чем живет Беларусь?
- Константин Придыбайло: Скажу так: настоящая Беларусь, которую я знаю и люблю, она живет реальной жизнью. Не какими-то придуманными идеями и идеалами. Настоящий белорус, его очень редко можно встретить, к сожалению в Минске. Опять-таки, проблема дома, сюда все приезжают, мало кто здесь родился. А настоящая Беларусь, она как раз-таки та, одноэтажная. Приехать в Гомельскую область, там живут люди, которые ходят на работу, зарабатывают деньги, растят детей, у них большие и красивые дома, а кто постарше, у них уже и не один дом, дети. И все близко, все рядом. Настоящая Беларусь, она спокойная и, наверное, это тяжело почувствовать, но для меня она вкусная. Когда ты идешь по Минску спокойно, без хождений с какими-то флагами, я чувствую себя в безопасности. Беларусь настоящая еще и безопасная. Хоть мы на самом деле очень похожи, мы практически один народ, мы братья, младший и старший, как говорит Александр Лукашенко. Но мы все-таки чуть-чуть отличаемся, и все-таки чуть-чуть друг друга недопонимаем. Вот Александр Лукашенко сказал одну фразу – все, там подняли хай. Сейчас Протасевич что-то сказал – опять, на него. Я что-то скажу… Действительно, периодически нужно расшифровывать, а расшифровывать проще всего здесь. Да и белорусы россиян-то не знают тоже. Когда я уезжал пять лет назад мне говорили «ой, там это плохо, то плохо». Но и Беларуси есть чему поучиться у России, очень много пунктов, я их не буду рассказывать. Но нам нужно просто, на мой взгляд, убрать все границы. В первую очередь реальные границы, ковидные, и во-вторых – интеграция, нам нужно больше друг к другу ездить. А для этого есть масса поводов. Студенты могут меняться, поступать туда, сюда, мы можем отдыхать друг у друга. Но для этого нужно целую программу. Хорошего белоруса вряд ли уговоришь полететь в Сочи или Крым, потому что в Египет можно, в Турцию, в Европу. Плохой белорус, у которого «Шенген» не наклеен в паспорте. Нам нужно больше общаться, ездить друг к другу в гости. И тогда мы поймем друг друга. Россия же тоже со стороны кажется «ой, имперские амбиции, хотят Беларусь сожрать, поглотить». Когда начинаешь объяснять, что никто никого не хочет поглощать, но есть масса плюсов, если мы будем жить… Я жил в дом здесь, на Каменной Горке. Была деревня как Белые Росы, ее снесли, построили дом. И целые этажи были семьи, поднимаешься на этаж, а там три квартиры огорожены одной дверью. Вот нам нужно убрать эти двери, не обязательно от кого-то отгораживаться, нужно пытаться дружить и с Китаем, и с Западом, и с США. Но они пока не хотят. Поэтому пусть они ставят дверь, мы свою тоже будем держать на замке, но готовы всегда открыть. А жить будем в этой сдвоенной большой квартире, дружно и вкусно.
- Марат Марков: Очень нравится посыл «Беларусь – она вкусная». Очень хочется, чтобы ее не съели.
Подписывайтесь на нас в Telegram