Вы, конечно, слышали о том, что в Интернете существуют группы по интересам. И что иногда эти интересы вступают в противоречие не только с законом, но и с традиционными представлениями о добре и зле. Одна из таких групп – «Синий кит». Её организаторы под видом игры затягивают подростков в лабиринт условий, последнее из которых склоняет ребёнка к решению о самоубийстве. Игорь Тур сделал попытку разобраться в природе и масштабах этой проблемы.
Я спросила: «Зачем ты это делаешь?». Ника сказала – «Это игра такая, “Синий кит”. Не волнуйся, мамочка…»
На это интервью Кристина долго не соглашалась. Мама 14-летней Вероники просит не показывать в эфире её лицо. Беда в том, что таких историй в Интернете тысячи.
Кристина: «Сначала появился на руке какой-то рисунок ручкой, я не обратила внимания. Потом заметила на кисти порезы, дочка сказала, что случайно поранилась на кухне. Что что-то не так, стала думать, когда она стала смотреть фильмы ужасов».
О том, что такое «Синий кит», знают многие родители. Это жёстокая игра на выбывание. Подростки на своей странице в соцсетях пишут хэштеги, послания в глобальную сеть – «хочу в игру». На них выходят «кураторы» – те, кто даёт задания и контролирует их выполнение. Заданий 50, первое – нарисовать на руке синего кита. Затем – порезать лезвием запястье или встать в 4.20 ночи и смотреть фильмы ужасов. Дальше – больше: залезть на крышу или кран или целый день слушать депрессивную музыку. 50 задание – последнее во всех смыслах.
В России о массовости суицидальной игры говорят уже несколько месяцев, до этого о «Синем ките» предупреждали родителей в Эстонии и Латвии, недавно белорусская пресса взорвалась сообщениями – «кит приплыл и к нам». Открыты два уголовных дела. В Витебске одиннадцатиклассница порезала себе вены, её спасли, девочка рассказала, что на такой поступок подтолкнули кураторы. Затем – Минск, 16-летняя жительница которого хотела прыгнуть с крыши, но испугалась высоты и тоже порезала себе руки. «Скорую» уже дома вызвала мама.
Сейчас милиция «вылавливает» и участников игры – «китов», и кураторов. Одни поддаются уговорам и выходят из игры, другим приходится угрожать Уголовным кодексом.
Александр Ластовский, пресс-секретарь ГУВД Мингорисполкома: «Инструментарий для запугивания и удержания в игре подростки научились неплохо использовать, угрожая расправой, якобы расправой, вычислив по IP адрес».
Теми, кто «в игре», движет, как правило, банальное желание выделиться на фоне остальных, подчёркнуто депрессивное настроение в крайней юности – увы, мода, заложенная ещё Байроном, написавшим «Паломничество Чальд-Гарольда». Реальное желание покончить с собой – явление крайне редкое. Но неокрепшая психика подростков, которые по заданию куратора неделями встают в 4.20 ночи, затуманивается, и со временем они начинают смешивать игру и реальность. В Следственном комитете говорим и о кураторах. Им может быть кто угодно – жестокий взрослый или такой же подросток, который просто заигрался.
Сергей Кабакович, начальник отдела информации и связи с общественностью Следственного комитета Беларуси: «Установлены адреса, место нахождения которых – на территории Российской Федерации. Направлен запрос об установлении лиц, причастных к совершению данного преступления».
За доведение до самоубийства можно получить пять лет лишения свободы. Но в белорусском законодательстве есть статья 146, которой нет в России – «Склонение к самоубийству»; часть вторая, склонение к суициду заведомо несовершеннолетнего – те же пять лет. Но это первые подобные дела в истории Беларуси.
Вячеслав Кашевский, доцент кафедры уголовного права и криминалистики Академии МВД Беларуси, полковник милиции в запасе: «Виновное лицо воздействует на волю и сознание другого лица, желая при этом возбудить у него решимость совершить суицид. Но здесь нужно отметить что, в отличие от других ситуаций, воля и сознание потерпевшего не парализуются, то есть он остаётся свободным в своём праве выбора – совершить самоубийство или отказаться от него».
И это важно: почему для некоторых абсурдные с позиции здравого смысла приказы куратора порой важнее, чем мнение родителей, родных, друзей, педагогов и общества в целом? Все ведь против подростковых суицидов, особенно из-за такой глупой жестокой игры. И каждое выполнение 50-го задания ребёнком в России – это трагический «неуд» по воспитанию и выстраиванию доверительных отношений кому-то или всем, кто этого ребёнка окружает.
Детям, вовлечённым в эту игру, сложно из неё выйти из-за страха быть наказанными. В этом случае не обойтись без помощи психологов.
Елена Васелевич, и.о. заведующей психотерапевтического отделения Детского клинического психиатрического диспансера г. Минска: «Слово “игра” не предполагает опасности, дети не представляют, чем это может закончиться. А вовлекаясь, боятся сказать взрослым, потому что не сформированы доверительные отношения. И там, где дети могли обратиться – там были приняты меры».
Подытожим: педагоги начеку, психологи готовы помочь, милиция и Следственный комитет уж точно умеют работать в Интернете и виновных найдут, родители, начитавшись о «Синем ките», встревожены и более внимательны к детям. А теперь – самое интересное: никакого «Синего кита» в Беларуси, в общем-то, нет.
«Синий кит» появился в 2015-м, но массово о нём стало известно годом позже, после публикации одной из российских газет.То расследование и перепечатывали, и критиковали за лживость, но каждый раз новые публикации создавали одну за другой волны популярности игры. То есть статьи с заголовками «Остановим группы смерти!», скорее, делают им рекламу. А падкие до сенсаций зрители с большим интересом смотрят ток-шоу с участием где-то реальных, а где-то и подставных «игроков» в «Синего кита». Что касается Беларуси, статистика такова: два уголовных дела, несколько проверок, ноль смертей – но тысячи сообщений о том, что в любой детской трагедии будет виноват «Синий кит».
Сергей Кабакович, начальник отдела информации и связи с общественностью Следственного комитета Беларуси: «По одному из уголовных дел ребёнок ещё в 2015 году узнал, что такое “Синий кит”, это её не интересовало».
Александр Ластовский, пресс-секретарь ГУВД Мингорисполкома: «На картине суицидов это никак не отражается. Мы говорим, появились группы смерти, массовые самоубийства, но где эти смерти – я не знаю».
Кадры короткометражки «Люба» Ролана Быкова, снятой по заказу ЮНЕСКО в 90-ом. Мать-алкоголичка избивает и выгоняет из дома шестилетнюю дочь. Люба убегает в лес,где, играя, копирует свою жизнь, полную побоев и ругани. Люба очень хочет вернуться домой, но вспоминает, что там её ждёт, и с криком «Я больше сюда не вернусь» бросается с обрыва в реку. В 90-м не было «Синего кита», но были дети, до которых взрослым так же не было дела.
Сегодня «Синий кит» – это виртуально-реальные «Казаки-разбойники». Есть участники-«киты», есть кураторы, «антикиты» спасают китов, «дельфины» ловят кураторов,«псевдокиты» ловят «псевдодельфинов» – разобраться довольно сложно. Всё бы ничего, если бы не 50-е задание, которое становится поводом для громких статей на пустом месте. Пенять лишь на журналистов неверно – в топе просмотров всегда трагедии: взрослые не очень-то интересуются добрыми новостями, не всегда – увы! – интересуются и своими детьми. Вероника, например, вошла в игру из-за того, что мама видела её музыкантом, а девочке занятия давались сквозь слёзы. Проблему решил один разговор.
Кристина: «У меня появилось чувство, что я плохая мать. Или была такой. Наверное, не в “Синем ките” дело, и дети могут придумать что угодно, чтобы показать взрослым, что им плохо».
То есть в игре есть и условные «кашалоты»-взрослые. Ради их внимания к проблемам «китов» игра и началась, они же, оставив ребёнка один на один с собой и не сумев признать и исправить ошибки, создают страх, который другие «кашалоты» тиражируют ради прибыли, создавая новых «китов». И так по кругу. И именно «кашалоты»-взрослые должны первыми выйти из игры. В реальность. К собственному ребёнку.
Подписывайтесь на нас в Telegram